Владимир Малик - Чёрный всадник

— Лестница с крюком у меня найдётся, — сказал Савва.

— А я достану жердь, — заговорщически прошептал Семашко, будто и здесь его мог кто-то подслушать.

— Вот и прекрасно. Приходите, как стемнеет.

Поздно вечером несколько фигур прокрались тёмными закоулками и задворками до Выкотки. Чтобы не подвергать всех опасности, Арсен настоял, что в замок пойдёт он один, а до стены его проводят только Роман, Яцько и Семашко. Другие останутся в засаде на берегу пруда, в зарослях ивняка и ольшаника.

Семашко — так, как взрослого, теперь звали запорожцы парнишку — уверенно шёл впереди. За два дня до этого он разведал все подступы к крепости и уверился, что удобнее всего будет подойти со стороны Верхнего пруда.

Они спустились с крутого берега вниз, на лёд, припорошенный снегом, миновали узкий перешеек, которым Выкотка соединяется со Шполовцами и центром города и где, как Василёк знал наверняка, днём и ночью дежурили сеймены, и направились к зубчатой стене крепости.

Ночь была безлунная. Резкий ветер глухо шумел в разлапистых ветвях яворов, обдавал снежной крупой. Ни огонька, ни единой души. Казалось, весь Немиров вымер или заснул.

Они взобрались по крутому склону вверх и остановились под тёмной деревянной стеной.

— Тут! — уверенно произнёс Семашко.

Арсен развернул лестницу, длинным шестом поднял один её конец и зацепил за верх частокола. Наступив ногой на нижнюю перекладину и убедившись, что крюк держится крепко, он обнял Яцько, Романа и Семашко, прошептал:

— Ожидайте меня здесь до вторых петухов. Если не вернусь, уходите… Прощайте!

Палисад [36]был невысоким — всего сажени две с половиной, Арсен быстро взобрался на него. Перелез через острия кольев на внутреннюю земляную насыпь, поднял лестницу. Потом, глянув на Романа и Семашко, которые едва виднелись внизу под стеной, осторожно спустился во двор крепости.

Где-то залаяла собака, перекликнулись часовые — и снова наступила тишина, нарушаемая только посвистом ветра.

Арсен стряхнул с одежды снег и начал пробираться за хлевами к площади, где в окнах хатенок мигали желтоватые огоньки.

Метель усиливалась и споро заметала следы, надёжно скрывала от вражьего глаза. На площади безлюдно. Только вдали, у крепостных ворот, какое-то движение, шум — это в Выкотку въезжал небольшой татарский отряд, очевидно возвращавшийся с добычей из окрестных сел. До ворот было далеко, и, конечно, никто на таком расстоянии не мог заметить человека, крадущегося вдоль домов, осторожно заглядывающего в освещённые окна.

Арсену долго не везло. Но вот, обогнув угол одной хаты, приблизился к замёрзшему окну боковой стены и увидел неясные тени. Тогда он припал к стеклу ртом, горячими губами отогревая его. Вскоре на белом стекле зачернел небольшой кружок. Арсен посмотрел в него — и чуть не вскрикнул от радости: за столом, как раз напротив окна, сидел, подперев лысую голову руками, дедусь Оноприй. Только бы не было посторонних в хате! Сразу вывел бы своих к стене, где ждут Роман и молодой Семашко, пробрались бы к хате бабушки Секлеты — и айда в степи! Метель мигом занесёт следы, и никто не догадается, куда делись беглецы… Ищи ветра в поле!

Он даже переступил с ноги на ногу от нетерпения. Потом ещё раз заглянул в оконце. Да, это дедушка Оноприй. Сидит, как и раньше, подпирая голову… А там в глубине, в полутьме — мать… И кажется, больше никого…

Лёгкий стук ногтем по стеклу заставил дедушку вздрогнуть, поднять голову. Он долго прислушивался, что-то сказал. К нему подошла мать. Арсен постучал снова, на этот раз громче.

Дедусь встал из-за стола и приблизился к окну.

— Кто там? — донеслось чуть слышно.

— Это я, Арсен, — прошептал казак и с досадой махнул рукой: тут хоть кричи — не услышат.

Видел, как переговариваются встревоженные дедуся и мать, как она метнулась к выходу.

Арсен выглянул из-за угла. На площади пусто. Ордынцев уже не было. Только у ворот весело смеялись часовые… Он легко перемахнул через плетень и взбежал на высокое крыльцо. Дверь скрипнула, несмело приоткрылась и… распахнулась.

— Арсен, ты?

— Я, мама! Я!

— Боже мой!

Она впустила его в сени.

— В хате чужих нет?

— Нету. — И, загремев засовом, мать припала в темноте к холодному кожуху сына. Прошептала: — Арсенчик, сын мой!

Вошли в хату. Дед Оноприй торопился к внуку, всхлипывая.

— Соколик! Откуда ты?

Арсен обнял дедушку. Больше никто не спешил к нему навстречу.

— А где же Златка? Стёха?.. Где Младен, Ненко, Якуб?

В ответ — молчание. Лишь потрескивает лучина, и от её желтоватого пламени по стенам колышутся причудливые, загадочные тени. Почему не отвечают мать и дедусь? Арсену стало страшно.

— Н-ну? Говорите же!

— Позвали их к гетману… А что там — не ведаем. Только приказали одеться по-праздничному, — сокрушённо промолвила мать.

Арсен обмер.

— И что же — их каждый вечер зовут к гетману?

— Нет, сегодня первый раз.

— А Младен, Ненко, Якуб?.. Что они там делают?

— Они поступили на службу к янычарам… Сказали — так надо… Потому и их позвали сегодня…

— А-а, вот как… — Арсен облегчённо вздохнул.

Но тревога не оставляла его. Разве место молодым красивым девушкам среди кровожадных вояк Юрася Хмельницкого, людей без роду, без племени, которые слетелись сюда отовсюду, как шакалы вслед за волчьей османской стаей.

— Мама, дедусь, слушайте меня внимательно, — сказал Арсен, садясь на скамью и усаживая их рядом с собой. — Я здесь не один… Со мной — и Роман, и пан Мартын, и Яцько, и нежинский казак Гурко, которого запорожцы прозвали Палием. Передайте Младену, Ненко и Якубу, что мы приехали, чтобы освободить вас. Мои товарищи остались у одной старенькой бабуси, которая живёт на околице у пруда… — Арсен рассказал, как найти хату бабки Секлеты. — Если я не увижу их, пусть придут завтра вечером к нам… А сейчас я должен идти… Где живёт гетман?

— Арсен, что ты надумал?! Идти к гетману? — всполошилась мать.

— Мне нужно все разведать. Возможно, им нужна моя помощь… Так где живёт гетман?

— Его дом на той стороне площади. Как раз перед его крыльцом — два высоких тополя, а на подворье — конюшня да военный склад, — объяснил дедушка Оноприй.

— А охрана?

— Охрана только внутри… Да возле ворот.

— Хорошо… За меня не бойтесь, родные мои… Пожалуй, уже в эту ночь все мы будем в безопасном месте. Эх, посчастливилось бы…

Он обнял мать и деда и вышел из хаты.

Вьюга не стихала. Арсен поднял воротник кожуха и, подталкиваемый ветром, пошёл через заснеженную площадь.

Дом гетмана, несмотря на снежную мглу, найти было нетрудно: все окна в нем светились. А перед крыльцом, как и сказал дедусь Оноприй, высились два стройных тополя.