Зергиус Ванкукер - Скандинавия. Полная история

Вопрос, заданный Наполеоном, безусловно, поставил Чернышева в затруднительное положение, но он должен был отвечать на него.

— В продолжение немногих дней, которые я провел в Стокгольме, — сказал он, — я заметил, что наследный принц успел заслужить доверие короля и преданность народа, который весьма расположен к нему, как мне известно из верных источников.

Заметив, что своим влиянием Бернадоту даже удалось достигнуть того, что в печати не появляется больше материалов, которые могли бы оскорблять какое-нибудь из европейских государств, Чернышев поспешил повернуть разговор в другую сторону.

А Наполеон в заключение сказал:

— Действительно, положение Швеции весьма печально, но и все другие государства вынуждены переносить немалые лишения. Поэтому и Швеции следует страдать, раз все страдают.

Вслед за тем, к изумлению Чернышева, Наполеон весьма быстро и почти шепотом проговорил:

— Если англичане еще продержатся какое-то время, то я не знаю, что из этого выйдет и что я буду делать.

И потом, как бы желая изменить впечатление, произведенное невольно вырвавшимися словами, он начал расспрашивать Чернышева о подробностях образа жизни Бернадота, кем он окружен, хорош ли его дворец и т. п.

Невольно вырвавшиеся слова Наполеона явно показывали, что он сознавал всю неисполнимость той задачи по континентальной блокаде Англии, которую он так упорно преследовал. Но при этом его гениальный ум был создан не для того, чтобы ограничивать его волю пределами возможного, а для того, чтобы толкнуть его на новые невозможные действия. Чтобы заставить Англию покориться, он счел необходимым подчинить себе Россию, в которой он видел последнюю и единственную помеху для исполнения своих замыслов, единственную преграду его безграничному деспотизму. Одна эта мысль поглотила его полностью, и он, никогда не упускавший ничего из виду, вдруг упустил Швецию, понадеявшись на то, что во главе ее стоит француз, его бывший подчиненный, которому он считал возможным, не церемонясь, приказывать.

Так каковы же были главные итоги поездки А.И.Чернышева в Швецию?

Во-первых, Чернышев близко знал Бернадота, будущего шведского короля, и находился с ним в самых дружеских отношениях, и в беседах с ним получил твердые заверения в том, что Швеция ни при каких обстоятельствах не будет воевать с Россией.

Во-вторых, во время краткого пребывания в Стокгольме Александр Иванович сделал так, что между Бернадотом и русским царем завязалась дружеская переписка. И Бернадот свое обещание сдержал.

Дело в том, что он крайне скептически относился к мысли воздействовать на Англию применением строгих мер. По его мнению, главное препятствие в установлении всеобщего мира заключалось не в Англии, а (он не произносил пока имени Наполеона) «в честолюбии и эгоизме французского правительства».

Бернадот говорил, что французские требования ставят его в неприятное и тяжелое положение, что он не желает принимать участие в чьих-либо распрях, никогда не будет действовать заодно ни с Польшей, ни с Турцией, что Россия должна смотреть на Швецию «как на свой верный сторожевой пост» и т. п.

Из подобных заявлений Бернадота Чернышев сделал следующий вывод, который он потом сформулировал в своем донесении Александру I так:

Подметив истинные чувства принца к Франции и видя, что он по-прежнему откровенен со мной, я сказал ему, что император Наполеон действительно обращался к Вашему Величеству с просьбой поддержать предъявленные им к Швеции требования, но, ввиду того, что со времени Фридрихсгамского мира требования и интересы политики Вашего Величества вынуждают вас желать внутреннего процветания Швеции и сохранения существующих между Россией и Швецией дружественных отношений, вы никоим образом не желаете оказывать давление на волю и решения Швеции, что в этом случае, как и во всех других, она может руководствоваться только своими собственными интересами, без всякой помехи с вашей стороны.

Чуть позднее Бернадот стал говорить уже и о Наполеоне. Стал говорить о том, что считает себя жертвой Наполеона, что тот завидует ему и так сурово относится к Швеции исключительно из-за того, что желает напакостить и сделать неприятное ему, Бернадоту. А между тем, сколько услуг оказал маршал своему бывшему начальнику… И в ответ — такая черная неблагодарность…

Хитрый гасконец, Бернадот в новой шведской столице очень быстро сориентировался. Конечно, он по-прежнему клялся Наполеону в преданности и верности. Но в то же время, как сообщал Чернышев из Стокгольма, уже в декабре 1810 года Бернадот заявил, что он ничего иного не желает, как заслужить доверие царя.

В ходе своего короткого пребывания в шведской столице Чернышев трижды встречается наедине с Бернадотом, и результаты этих встреч были превосходными. По сути, именно Александр Иванович во многом способствовал процессу полной нормализации двусторонних российско-шведских отношений, которые в годы начавшейся вскоре войны принесли России «неисчислимые выгоды». Давая оценку деятельности своего посланника, император Александр назвал его «самым смелым офицером, какие только известны в военной истории». А Наполеон, к которому после посещения Стокгольма направлялся Чернышев, и не подозревал, что молодой адъютант русского государя уже лишил его при вторжении в Россию возможности рассчитывать на содействие Швеции.

Встреча Чернышева с будущим королем Швеции великолепно вписывалась в общий план Александра I, направленный на нейтрализацию в будущей войне возможных союзников Наполеона (Австрии, Пруссии, Швеции и Турции) и привлечение их в свой лагерь.

Более того, Александр Иванович участвовал в подготовке секретного соглашения между Россией и Швецией, подписанного 24 марта (5 апреля) 1812 года и обеспечившего России «благожелательный нейтралитет Швеции». По этому договору, стороны взаимно гарантировали целостность своих владений, а Россия согласилась на присоединение Норвегии к Швеции.

Вместо Финляндии Александр обещал нечто еще более весомое — Норвегию. На этой реалистической основе дружба расцвела пышным цветом. Конечно, ей было придано должное идеологическое оперение. «…Задача заключается в том, чтобы возродить в Европе либеральные идеи и предотвратить ее от варварства…», — писал Александр своему новому шведскому другу и союзнику.

Итак, в соответствии с договором, заключенным в Санкт-Петербурге в апреле 1812 года, Швеция брала на себя обязательства помочь России, рассчитывая взамен получить Норвегию (тогда датское владение).