Жак Пауэлс - Правда и ложь истории. Мифы и тайные смыслы ХХ века

Более того, империалистическая колониальная эксплуатация приносила западным странам-метрополиям сверхприбыли, которые были частично использованы того, чтобы предоставить высшим слоям наемных работников более высокую заработную плату и лучшие условия труда. В результате этого «рабочая аристократия» еще больше обуржуазилась, и это стало своего рода громоотводом для назревающей революционной бури. Европейские социалистические партии молчаливо перешли от ортодоксально-марксистского революционного социализма на сторону реформистского социализма.

Но во время Великой войны беды и страдания ударили по трудящимся с новой силой. Опять сильно возросло обнищание, а вместе с тем также и революционный потенциал. «Рабочая аристократия» утратила свои привилегии и возвращалась в большом количестве к вере в революционный социализм. Немецким рабочим, например, пришлось снова отказаться от свиного мяса — символа процветания, которого они добились перед войной, — и даже от обычной, но такой любимой картошки, которую пришлось заменить невкусной репой.

В этих условиях рано или поздно должно было начаться извержение революционного вулкана, и оно не случайно началось первым в царской России. Индустриализация в 1914 году продвинулась там еще не очень далеко, а простой народ состоял почти исключительно из нищих крестьян, чья жизнь так никогда заметным образом и не улучшилась. Накануне Первой мировой войны там царили еще полусредневековые социальные и политические порядки. Напрочь обнищавший русский народ за десять лет до этого уже поднимался на революционные действия. В 1905 году катастрофическая война с Японией стала катализатором для извержения вулкана народного гнева. Но эта революция была задушена в крови, а сам русский народ продолжал страдать от эксплуатации и угнетения. Судьба простого русского человека стала еще более плачевна, когда элита царского режима втянула его в Великую войну. В 1917 г. российская армия насчитывала уже пять миллионов убитых и раненых, а зарплаты упали до минимума — до половины уровня 1913 года, в то время как цены были в три раза выше, чем в 1914 году. Предел терпения «Ивана» был достигнут. Солдаты, крестьяне и рабочие хотели не только срочного мира, но и далеко идущих политических и социальных реформ. Так что дело снова дошло до революции.

Первая революционная волна, пришедшаяся на февраль-март, привела к отречению царя от престола и, прежде всего, к введению всеобщего избирательного права. Но русский народ ждало большое разочарование: Временное правительство во главе с Александром Керенским, в которое входили многочисленные бывшие члены царского круга, не желало прекращать участие России в войне. Они также не хотели уступать общему требованию радикальных социальных и политических реформ, и, в первую очередь, экономической реформы, подразумевающей передачу земельной собственности аристократических и церковных землевладельцев в руки крестьян. Небольшая партия большевиков под руководством Владимира Ильича Ульянова, более известного как Ленин, стала особенно популярной и в конечном итоге получила массовую поддержку потому, что она была единственной политической партией, готовой немедленно заключить перемирие и осуществить революционные меры, которых требовало подавляющее большинство русского народа.

Таким образом, Октябрьская революция не была ни государственным переворотом, ни заговором революционной горстки большевиков, точно так же, как не были им и революция 1905 года, и февральско-мартовская революция 1917 года. Россия в 1917 году созрела для революции, и виновата в этом была царская элита. И когда эта революция разразилась, это было дело всего народа, солдат, крестьян и рабочих, обнищавших от эксплуатации, угнетения и войны. Как справедливо отмечал итальянский историк Доменико Лосурдо, Ленин и большевики не «сотворили» Октябрьскую революцию, но возглавили ее в критический момент и направили в определенное русло — в русло социализма. Это произошло, без сомнения, с самого начала при поддержке и одобрении подавляющего большинства народа. Без этой массовой поддержки Октябрьская революция никогда не была бы успешной. И благодаря Октябрьской революции Россия наконец-то вышла из гнусной бойни Великой войны и — спустя годы, после иностранной вооруженной интервенции и гражданской войны — приступила с большим размахом к началу гигантского социально-экономического эксперимента: построению эгалитарного социалистического общества как альтернативы капитализму.

Западные военные корреспонденты в России признавали, что большевиков поддержали большинство русских и других народов бывшей царской империи. Среди них был американский журналист Джон Рид, который позже, в 1919 году, опубликовал свои заметки очевидца о бурных событиях Октябрьской революции в своем мировом бестселлере «Десять дней, которые потрясли мир».

Однако Франция, Великобритания и США хотели сохранить Россию в качестве союзника против Германии, и они считали планы Ленина заключить мир такими же отвратительными, как и его революционные намерения. Тот факт, что большевики отказались от уплаты раздутых счетов за поставленное оружие (и за такие предметы роскоши, как шампанское), заказанное царем у английских и французских поставщиков, сделало их еще менее любимыми западными правителями. Именно поэтому крупные буржуазные газеты, которые выступали в качестве выразителей интересов западных элит, такие как лондонская «Таймс», заклеймили большевиков как «воров, убийц и богохульников», приписывая им воображаемые чудовищные преступления и называя их политический курс кошмарной диктатурой.

То, что обнищание в России в военные годы привело к революции, хорошо известно, потому что революция там имела успех и завершилась созданием Советского Союза. Но не только в России, но почти во всех воюющих и даже в нейтральных странах Великая война привела к растущему обнищанию, которое неизбежно создавало революционную ситуацию. В Германии, Франции, Великобритании и Италии солдаты и мирные жители к 1917 году были по горло сыты войной и принесенными ею страданиями и, полные горечи, направили свою вражду против элит, которые втянули их страну в войну. Они выражали свое недовольство политиками, которые во время войны правили все более и более диктаторскими методами. Они были в бешенстве от генералов вроде Дугласа Хейга, Роберта Нивеля и Эриха Людендорфа, которые своей политикой привели к гибели сотни тысяч людей. Они слали проклятия в адрес капиталистов, которые получали огромные дивиденды от войны, и священнослужителей, которые благословляли эту войну как новый крестовый поход. Во всех этих странах люди хотели радикальных перемен, и в них ситуация тоже была «беременна» революцией.