Жак Пауэлс - Правда и ложь истории. Мифы и тайные смыслы ХХ века

Октябрьская революция была не только внутренним русским делом, она как следует взялась и за загнивающий империалистический капитализм. Относительно небольшое число промышленно развитых европейских стран вместе с США и Японией прямым или косвенным способами подчинили себе весь остальной мир. Миллиарды жителей колоний подавлялись, эксплуатировались, а в некоторых случаях даже частично или полностью уничтожались, чтобы обеспечить метрополии сырьем, рынками сбыта, инвестиционным потенциалом, богатыми сельскохозяйственными угодьями, дешевой рабочей силой и так далее. Колонии служили также для того, чтобы сбагрить в них потенциально опасных пролетариев, коих в метрополиях было очень немало, — в качестве солдат, миссионеров или колониальных чиновников, чтобы они там, за счет местных жителей, добились для себя такого уровня благосостояния, о котором они могли только мечтать в своей собственной стране [26] Интересная книга на эту тему: J. Sakai’s Settlers. The Mythology of the White Proletariat from Mayflower to Modern. . Британский экономист Джон А. Хобсон указывал на это явление еще в 1902 году и окрестил его «империализмом». В 1916 году Ленин выдвинул свою теорию новой формы капитализма, которую он развил подробно в своей книге «Империализм как высшая стадия капитализма».

Октябрьская революция, таким образом, вступила в войну не только против эксплуатации и угнетения пролетариев в России и в западном мире мировой капиталистической системой, но и против империалистической эксплуатации преимущественно цветных народов в колониях. Социалистические партии и профессиональные союзы в таких империалистических странах, как Франция, США, а также Бельгия и Нидерланды никогда не делали этого. Эти реформистские партии, в конце концов, представляли «рабочую аристократию», которая во многом тоже извлекала выгоду из эксплуатации отдаленных колоний и поэтому не проявляла никакой солидарности с их коренными жителями. Русские большевики же, напротив, с самого начала проявили рвение к освобождению колонизированных народов, не только на словах, но и на деле. Революционный эксперимент в России стал вдохновляющим примером для угнетенных народов Индии, Вьетнама и Китая и для борцов за свободу — не только коммунистов, но и националистов — таких, как Хо Ши Мин, Мао Цзэдун, Сунь Ятсен и Мустафа Кемаль Ататюрк.

Освободительные движения в колониях получили не только моральную поддержку, но также и материальную помощь из Москвы. После Второй мировой войны это принесло свои результаты. В то время было повсеместно признано, что победой над Третьим Рейхом Гитлера народы были главным образом обязаны Советскому Союзу, и что это был триумф антиимпериализма над империализмом.

Это стало мощным стимулом для движения за независимость и национальные революции в колониях. Не случайно многие из них обрели независимость вскоре после этой победы. Например, в 1947 году Лондон был вынужден предоставить независимость Индии — жемчужине британского колониализма. Не благодаря ненасильственному сопротивлению Ганди, а потому что британские лидеры понимали, что их стране — истощенной войной и не поддерживаемой американцами, которые надеялись втянуть Индию в свою собственную сферу влияния — в долгосрочной перспективе не удастся справиться с вооруженными индийскими борцами за свободу, которые получали бы поддержку Советского Союза. Также в том, что тогда называлось Индокитаем, сначала французы, а потом и американцы были вынуждены отступить, потому что борцы за свободу пользовались поддержкой не только своего собственного народа, но могли рассчитывать также и на помощь Москвы.

В Латинской Америке Октябрьская революция тоже улучшила судьбу миллионов людей. Волнение и стремление к далеко идущим, скажем прямо, революционным переменам вскоре распространились из России и на эту часть света. Со времен испанского и португальского завоеваний подавляющее большинство населения — индейцы, негры, метисы и другие небелые — жестоко подавлялись там и эксплуатировались, что было благодатной питательной средой для революции. Когда подошла к концу Первая мировая война, Латинская Америка оказалась на грани революционной ситуации. Аргентина пережила в январе 1919 года трагическую неделю забастовок и демонстраций, кроваво подавленных полицией. Эти волнения не были результатом большевистского заговора, как полагало правительство, но они были вдохновлены событиями в России. Также в Чили между 1917 и 1919 годами прошли сотни забастовок. Город Пуэрто-Наталес в отдаленном районе Патагонии временно оказался в руках протестующих рабочих, но вмешалась армия, «восстановила порядок», и ряд вождей восстания были преданы суду. Мексику, Кубу и Колумбию тоже потрясали волнения и забастовки. Снова и снова элита отвечала на эти в основном мирные демонстрации и забастовки репрессиями и кровопролитием, подтверждая тезис Арно Майера о том, что контрреволюция, как правило, была более кровавой, чем сама революция. Но иногда умеренные политики из традиционных олигархий решали преодолеть потенциально революционную ситуацию с помощью скромных политических и социальных реформ. В начале 1920-х годов в таких странах как Чили был сокращен рабочий день, были введены пенсии, оплачиваемые отпуска и другие социальные меры, принятые для того, чтобы предотвратить волнения рабочих. Этими улучшениями своего положения южноамериканские трудящиеся также обязаны Октябрьской революции. Благодаря примеру Ленина и большевиков традиционно неорганизованные трудящиеся в Южной Америке превратились в боевые массы, нагоняющие страх на элиту, вынуждая ее идти на уступки. Так стало возможным впервые со времен конкистадоров достигнуть прогресса в направлении политической и социальной демократии.

Контраст с американской революцией, о которой нам, в отличие от Октябрьской революции, говорят очень много хорошего, просто огромный. Та американская революция была больше похожа на восстание колониальной элиты против правительства в Лондоне. Она принесла свободу и демократию, но только для белого и преимущественно англоязычного меньшинства. Она привела к «демократии народа господ», как выразился итальянский историк Доменико Лосурдо. Афроамериканцы оставались рабами, собственностью «поборников свободы», но также и «превосходства белых», таких как Джордж Вашингтон и Томас Джефферсон. Так называемые «краснокожие» подвергались систематическому уничтожению, у них отбирали землю и почти окончательно их уничтожили под девизом «хороший индеец — мертвый индеец». Американский историк Дэвид Э. Стэннард называет это американским Холокостом. Презрение к так называемым «неполноценным» людям проходит лейтмотивом через всю историю американского общества. Именно американский ученый-расист Лотроп Стоддард первым описал небелых как «недочеловеков» — термин, который охотно взяли на вооружение Гитлер и его нацисты: Untermensch. В течение Вьетнамской войны американские солдаты уничтожали не только борцов за свободу, но и женщин, и детей — например, бойня в Май Лаи и во многих других местах — под девизом «хороший косоглазый — мертвый косоглазый».