Раймон де Рувер - Возвышение и упадок Банка Медичи. Столетняя история наиболее влиятельной в Европе династии банкиров

Портинари нехотя пришлось подчиниться, поскольку Лоренцо Великолепный, в соответствии с партнерским соглашением, заблаговременно известил его о своих намерениях. Уверяя, что он невиновен в ненадлежащем управлении и что большая часть его инвестиций была надежной, он подрывал собственную позицию на переговорах. Его поймали на слове и вынудили принять многие сомнительные активы по балансовой стоимости. Тем не менее соглашение, заключенное 7 августа 1480 г., оказалось не таким благоприятным, как надеялся Рикасоли. Финансовое положение филиала в Брюгге еще больше ухудшилось после плохих новостей из Португалии относительно гвинейской авантюры. С гравлинской таможней также возникли трудности. Правительство отняло у Портинари право на откуп, стремясь получить доход. Подробности о соглашении от 7 августа 1480 г. получить невозможно, потому что не сохранилось ни одного экземпляра его текста.

Окончательный расчет произвели 15 февраля 1481 г.; он был одобрен Лоренцо Великолепным и – от имени брата – Аччеррито Портинари. Судя по документу, Томмазо Портинари оставался должен Лоренцо остаток в 16 616 дукатов, причитавшийся по контракту на квасцы на 56 тыс. дукатов. С другой стороны, Лоренцо был должен Портинари 17 716 дукатов за несколько вкладов, которые последнему удалось вернуть. В сухом остатке Лоренцо Великолепный был должен Портинари 1100 дукатов. Непонятно, почему они договорились именно так; расчет был частичным, лишь по счетам на квасцы и шерсть. Крайне опасно делать какие-либо выводы о ликвидации филиала в Брюгге на основании цифры в 1100 дукатов, поскольку доступные данные не отличаются полнотой. Скорее всего, данные расчеты были выгодны Портинари. В числе прочих уступок, которые он вырвал у Рикасоли, было разрешение пользоваться отелем «Бладелин» в течение четырех лет.

Пока Рикасоли вел переговоры с Портинари, на сцену вышел и Анджело Тани; он приехал из Флоренции в Брюгге, чтобы договориться о ликвидации своей доли в Брюгге. Сохранившиеся документы не раскрывают того, на каких условиях удалось достичь соглашения, но, вероятно, Тани твердо стоял на своем и отказался отвечать за убытки лондонского филиала, в котором он не был партнером. Тани пробыл в Брюгге несколько месяцев и вернулся во Флоренцию через Францию, где Людовик XI предложил ему пост генерального контролера финансов и пенсию в 4 тыс. франков, или около 2500 экю. Тани, однако, отклонил это предложение под тем предлогом, что он стар, болен и не слишком хорошо владеет французским языком.

Кристофано Спини, младший партнер, с готовностью пошел навстречу Рикасоли. В награду его освободили от всякой ответственности за дефицит в Брюгге. Томмазо Гвидетти, управляющему лондонской конторой, повезло меньше. Прослужив Медичи 17 лет, он вернулся во Флоренцию с намерением там обосноваться. Не успел он приехать, как его схватили и бросили в долговую тюрьму по приказу Джованни д’Орсино Ланфредини, управляющего венецианским филиалом, который потребовал от него уплаты 3549 дукатов за партию коринки, переданной по консигнации лондонскому филиалу. Хотя Гвидетти утверждал, что весь доход он перечислил Томмазо Портинари, тем не менее процесс он проиграл и был приговорен Торговым судом (Mercanzia) к выплате полной суммы, которую требовал Ланфредини. В 1483 г. Гвидетти оставил во Флоренции беременную жену и отправился в Брюгге, чтобы получить с Портинари сумму в 3549 дукатов. Портинари обещал снабдить его 55 мешками шерсти на сумму в 3465 дукатов, но шерсть пропала и так и не была доставлена. Гвидетти вернулся во Флоренцию лишь в 1489 г. Из-за аферы с коринкой и шерстью его ждала вереница судебных исков, которые оставались в судах еще долгое время после смерти Гвидетти (он умер во втором десятилетии XVI в.).

Так как Медичи полностью вышли из компании, нет оснований верить версии, запущенной в обращение одним историком и повторяемой другими. В соответствии с ней Лоренцо Великолепный, разорвав отношения с Портинари, призвал к управлению филиалом в Брюгге Пьерантонио ди Гаспарре Бандини-Барончелли. Этот человек в 1478 г. был представителем банка Пацци в Брюгге; он был близким родственником Бернардо Бандини-Барончелли, убийцы Джулиано де Медичи, и жены Портинари, Марии Бандини-Барончелли. Хотя сам Пьерантонио и не участвовал в заговоре Пацци, его поведение после этого события едва ли способствовало доверию к нему Лоренцо Великолепного. Как только весть о провале заговора достигла Брюгге, Пьерантонио бежал в укрытие, прихватив с собой бухгалтерские книги и ценности, принадлежавшие банку Пацци. Когда Рикасоли представил мандат на конфискацию имущества Пацци, Пьерантонио Бандини-Барончелли отказался подчиниться; вероятно, ему удалось предотвратить конфискацию части активов. Поэтому маловероятно, чтобы Лоренцо выбрал именно его на ответственный пост. Более того, все доступные свидетельства показывают, что преемника у Портинари не было. Пьерантонио по-прежнему проживал в Брюгге и, возможно начиная с 1478 г., проводил операции от своего имени. В 1490 г., а может быть, и раньше он стал флорентийским консулом.

Уход Лоренцо Великолепного из Брюгге лишил Томмазо Портинари возможности пользоваться добрым именем Медичи. Он очутился в довольно опасном положении: оборотного капитала не было или почти не было, а кредиторы наседали со всех сторон, угрожая ему арестом. Главным должником Портинари оставался Максимилиан, эрцгерцог Австрийский, который стал регентом Нидерландов после смерти Марии Бургундской (1482). Мот и никудышный дипломат, Максимилиан был, наверное, худшим должником из всех европейских правителей. Тем не менее около 1480 г. он отдал Томмазо Портинари в залог дорогое украшение, геральдическую бургундскую лилию, украшенную драгоценными камнями и весившую не менее 19 фунтов. Однако драгоценность из казны – плохая замена наличным деньгам, особенно если по долгам накапливаются проценты. Бургундскую лилию хранили в надежном месте, в больнице Санта-Мария-Нуова во Флоренции. Судя по всему, Портинари вынужден был отдать ее в залог собственным кредиторам. В 1500 г., когда лилию наконец вернули в обмен на выплату 4 тыс. дукатов (или «широких» флоринов) и партию в 320 центнеров котсуолдской шерсти, Портинари не получил ничего: деньги, как и шерсть, перешли нескольким кредиторам, которые имели право удерживать у себя залог до уплаты долга. Есть и другие указания на то, что после разрыва с Медичи Портинари преследовали финансовые трудности. В 1485 г. ему вернули откуп на гравлинский таможенный сбор с разрешением пустить половину стоимости откупа на погашение долга Максимилиана. Но процесс шел слишком медленно, и в 1487 г. Портинари предоставили еще одну льготу из жалости к «просителю, его жене и семерым детям», потому что накопившиеся долги «вынудили его отойти от дел» и «вовлекли в большие расходы на поддержание кредита». Чтобы добыть средства, Портинари в конце концов вынужден был продать долговые требования к Максимилиану и Ганзейскому союзу своим племянникам, Бенедетто и Фолько ди Пиджелло Портинари – скорее всего, в убыток.