Валерий Шамбаров - Иван Грозный. Как первый царь создавал великую Россию [litres]

А потом через моря грязи добрались гонцы с юга. Днепровские казаки перехватили письмо Сигизмунда к Девлет-Гирею. Его привезли Ивану Васильевичу. Король писал хану про их договор «о дружбе и братстве», обещал каждый год платить, чтобы Девлет-Гирей не оставлял в покое «нашего общего врага, Московского князя». И вот с таким «союзником» советники предлагали дружить! Отдать ему Ливонию, вместе воевать против «врагов Христа»!

И в это же время добрался гонец из Москвы. Оказалось, что туда приехал посол Сигизмунда. Адашев сам, без государя, начал с ним переговоры. Уже составили договор. Как раз такой, как внушал Сильвестр. Что Россия отказывается от Ливонии, выводит оттуда армию. А с поляками и литовцами готова заключить союз против хана. Царю об этом Адашев даже не сообщил. Но узнал казначей Сукин. Встревожился и отправил гонца.

Вот тут Иван Васильевич рассердился не на шутку. Советники за его спиной решали, с кем мириться, с кем воевать! Приказал немедленно ехать в столицу. Пришлось и больную жену везти по холоду, трясти её в грязи по ямам и ухабам. Сильвестр и в дороге не отставал. Стращал Божьими карами. Но Иван Васильевич понял – его нагло обманывали. Адашев без царя составляет договор. А Сильвестр специально приехал запугивать, чтобы он на такой договор согласился!

Явившись в Москву, Иван Васильевич одним махом разогнал «Избранную раду». Хотя и наказывать своих приближённых не стал. Ещё не догадывался, что они предатели. Считал только, что они плохие советники и нечестные люди. Взялись за дела, в которых плохо понимают. Понаделали ошибок. С перемирием в Ливонии, с походом на Крым, насчет союза с Сигизмундом против хана. А какой же союз, если он натравливает хана на Россию? Держать при дворе и видеть в Москве таких советников царь больше не желал.

Адашева, Курбского, Курлятева и других членов «Избранной рады» он отправил на фронт. И не на главные, а на второстепенные должности. Не умеете руководить, так воюйте. Сильвестр объявил – если так, то он уходит в монастырь! И царя за это Бог ох как накажет! Надеялся, что Иван Васильевич спохватится. Начнёт просить прощения, умолять… Но государь сказал: в монастырь? Очень хорошо. Иди. После такого Сильвестру уже трудно было отвертеться. Пришлось и в самом деле уехать в Кирилло-Белозерский монастырь, постричься в монахи.

И никаких бедствий не последовало. Наоборот, положение стало выправляться. Кеттлер с ливонской армией так и не смог взять Дерпт. Тогда он попытался захватить хотя бы городок Лаис. Его оборонял стрелецкий голова Кошкаров и 400 стрельцов. Немцы из пушек разбили стены, пошли на штурм. Но стрельцы рубились на развалинах два дня и отбросили рыцарей. А тем временем уже подходила армия Мстиславского. Кеттлер повернул прочь. Русские снова наступали, брали города.

Из Дерпта примчали в Москву лекаршу Шиллинг. Она вылечила Анастасию. А царь вернул из ссылок вельмож, которых отправила туда «Избранная рада». Его помощниками стали братья жены – Василий Захарьин-Юрьев, Данила и Никита Романовы. Послам Сигизмунда ответили твёрдо: Ливония нарушила договоры с Россией, и поляки пусть не вмешиваются, их это совершенно не касается. А как и с кем воевать, теперь решал сам царь.

На крымцев он опять послал днепровских и донских казаков. Но при этом написал Девлет-Гирею: ты видишь, что набеги на Россию уже не будут безнаказанными. Отвечать будем так, что мало не покажется. Так что давай лучше мириться. А основные силы, 60 тысяч воинов и 90 орудий под командованием Мстиславского, двинулись на Ливонию. Но и Орден собрал все силы. Рыцарей, вооружённых слуг, наёмников. Их войско вышло на решающую битву возле городка Эрмес. Вышли потомки тех самых «псов-рыцарей», которые когда-то шли покорять Русь. Которых Александр Невский остановил в тяжёлом сражении на Чудском озере.

Но за 300 лет Орден ослабел. Рыцари обленились, считали прибыли от крепостных крестьян. Только хвастались былой славой, старым оружием, висевшим на стенах. И Россия стала уже не та, какой была 300 лет назад! Всей русской армии даже не понадобилось. 2 августа 1560 года на рыцарское войско наткнулся передовой полк князя Барбошина. С ходу разгромил и даже не останавливался, поскакал дальше. В плен попали маршал, 11 командоров, 120 рыцарей. Вот так выглядела последняя битва Ливонского ордена.

Следом за передовым полком двигалась вся армия Мстиславского. Подступила к городу Феллину (сейчас Вильянди). Это была очень мощная крепость, 480 орудий. Но русскими пушками командовал лучший артиллерийский начальник боярин Морозов. Он уже показал своё искусство под Казанью. Сейчас умело расставил батареи, грамотно направлял их огонь. Ядра крушили стены. В городе начались пожары. Феллин сдался.

На фронте опять были победы. Но тайные враги оставались и в Москве. Там вдруг случился большой пожар. Царь отправил семью в Коломенское, а сам возглавил борьбу с огнём. Командовал жителями и отрядами стрельцов. Ломали дома на пути пламени. Когда казалось, что с бедствием справились, пожар возобновлялся в разных местах. Очевидно, действовали поджигатели. Иван Васильевич несколько раз был в серьёзной опасности, в окружении огня. Но всё-таки потушили, Москву спасли.

А через некоторое время примчались слуги из Коломенского – Анастасии опять стало плохо. Вызвали лучших врачей. Во всех храмах молились о царице. И муж днями и ночами молился у её постели. Но 7 августа 1560 года Анастасия умерла. Царь её любил всем сердцем, для него смерть супруги стала страшным потрясением. На похоронах он даже не мог идти, его вели под руки. И народ любил царицу. Собралось столько рыдающих людей, что гроб еле-еле смогли пронести к Вознесенскому монастырю, где хоронили жён государей.

Точную причину смерти учёные установили в ХХ веке. Провели химический анализ останков Анастасии, который показал – её отравили. В XVI веке анализов не делали, но признаки отравления знали. Догадались – это не обычная болезнь. Началось расследование. Под подозрение попали… Адашев и Сильвестр. Выяснилось, что они грубо бранили Анастасию. Обвиняли, что это она вредила им, настраивала против них царя. Вскоре нашли исполнителей преступления. Ими оказались некая полячка Мария, приехавшая из-за границы с пятерыми сыновьями. Она была близка к Адашеву, даже какое-то время жила в его доме. Их арестовали, допрашивали. Они называли других сообщников.

Адашев находился в Ливонии в войсках. Царь перевёл его в Дерпт, приказал воеводе держать его под присмотром. Но бывший любимец был членом Боярской думы, судить его могли только бояре. А Сильвестр был священником. Иван Васильевич созвал совместный суд, Боярскую думу и Церковный Собор. Заседали митрополит, епископы, бояре, придворные. На суде установили, что полячка Мария – сообщница Адашева и «чаровница». А под чародейством в те времена понимали не только колдовство, но и изготовление ядов.