Сергей Плохий - Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации [c 1470 года до наших дней]

Книгу напечатали в типографии Киево-Печерской лавры. Приписывают ее обычно Иннокентию Гизелю, архимандриту того же монастыря. Книга вызвала большой читательский интерес, причем не только в Киеве. Второе и третье издания вышли в 1678 и 1680 годах. “Синопсис” стал своеобразным продолжением киевского летописания. Автора занимает история Киева, церковная история Руси, а также проблема национальности. “Синопсис” представлял киевоцентричное видение Руси и ее истории. Принципиальным является образ Москвы как второго Киева.

На страницах “Синопсиса” Киев предстает колыбелью русской династии, государства и церкви. Не менее важен статус древней столицы как родового гнезда “российского народа”. Глава о возникновении города носит название “О преславном верховном и всего народа российского главном граде Киеве и о начале его” 3. Как представляет себе “российский народ” неизвестный автор? В “Синопсисе” “российский народ” назван также “славенороссийским”, то есть он принадлежит к славянам. Он явно включает и правителей Киева и Москвы, то есть предков сегодняшних украинцев и россиян. Таким образом, автор начал отходить от традиции предшественников по украинскому летописанию, которые вслед за польскими хронистами проводили четкое различие между народами Руси и Московии.

“Синопсис” стал первым учебником истории в Российской империи. В XIX веке число изданий достигло уже тридцати (не считая рукописных копий). Благодаря этой книге многие русские не только узнали основные события древенерусского минувшего, но и пришли к осознанию самих себя как народа-нации. При этом такой народ вовсе не был строго великорусским – ведь история Московского государства по “Синопсису” была неотделима от истории Киева и земель, именуемых тогда Малой и Белой Русью. Автор текста подталкивал читателя к тому, чтобы увидеть в завоеваниях Алексея Михайловича не столько оборону веры и утверждение династических прав, сколько объединение исторически единого народа. Это была революционная идея для того времени.

“Синопсис” пропагандировал не только образ русского народа, идущего из Киева, но и религиозную общность подданных Романовых и тех, кто еще недавно признавал власть королей-католиков. Далеко не все восприняли эту конструкцию благосклонно, учитывая, что единство предполагалось на основе киевского православия. Противовесом ему стала позиция старообрядцев – противников киевского влияния на московское православие, восставших против царя, который поддерживал нововведения. Протопоп Аввакум, один из вождей раскола, заклинал государя блюсти старинный русский уклад и не пренебрегать родной речью: “Ты ведь, Михайлович, русак, а не грек. Говори своим природным языком – не уничижай его и в церкви, и в дому, и в пословицах. Как нас Христос научил, так и подобает говорить. Любит нас Бог не меньше греков” 4. Еще более пылко Аввакум обличал элементы католической практики, внедряемые в Москве киевскими интеллектуалами вроде Симеона Полоцкого. Тот переехал в столицу в 1664 году и стал одним из злейших врагов мятежного протопопа. “Ох, ох, бедная Русь, чего-то тебе захотелося немецких поступов и обычаев?!” 5– вопрошал Аввакум в одной из своих бесед.

Если Русь протопопа Аввакума отвергла авторитет монарха, Русь Симеона Полоцкого подхватила его. Выпускники Киевской коллегии принесли в Москву не только религиозные новшества и идею народа-нации – они же обогатили элементами западной светской культуры образование, словесность, изобразительные искусства, театр. Никто не поддерживал подобную модернизацию русской идентичности так ревностно, как царь, а со временем император Петр I.

27 июня 1709 года под Полтавой сошлись в бою шведская армия (свыше 30 тысяч человек, включая казацкую и польскую конницу) и армия российская, в которой было 52 тысячи штыков регулярного войска и 20 тысяч конных казаков и калмыков. Русских вел, как всегда, энергичный царь Петр. В 1696 году, после смерти своего соправителя и единокровного брата Ивана V, он стал единовластным правителем России. Монарх командовал и шведами – это был молодой, но закаленный в битвах Карл ХII. Исход сражения определит победителя в Великой Северной войне (1700–1721) – борьбе нестабильных военных союзов за контроль над Балтийским побережьем и господство на море. Та же война на века вперед определит будущее России как империи и русских как нации.

В первый год войны при Нарве Карл нанес внезапное поражение русской армии численностью около 35 тысяч человек, имея под своим началом лишь около 10 тысяч человек. Шведы одержали полную победу, потеряв менее тысячи убитыми. Русские потеряли 9 тысяч убитыми, 20 тысяч сложили оружие и отступили, остальные погибли в сражении, утонули либо замерзли. Летом 1708 года, разгромив противников в Центральной Европе, Карл вновь повел армию на восток. Он выступил из-под Минска на Москву, но приближение холодов и нехватка провизии вынудили шведов свернуть к югу – на Украину, где Карл надеялся найти достаточно провианта и зимние квартиры. Все это обещал ему гетман Иван Мазепа, дотоле – верный царский союзник. Недовольный отношением Петра к Войску Запорожскому, гетман прибыл в расположение шведов в конце октября 1708 года. Остальные казаки, как полагал Мазепа, последуют за ним в течение нескольких дней, самое большее – недель. Однако высланные царем войска под началом Меншикова взяли Батурин, гетманскую столицу, и перебили ее жителей. Гетманскую булаву Петр отдал Ивану Скоропадскому.

Следующие полгода Карл, Петр и два подчиненных им гетмана – прошведский Мазепа и промосковский Скоропадский – вели еще и войну манифестов, то есть боролись за лояльность казаков и населения Левобережной Украины вообще. Столкновение пропаганд обнажило расхождения между русскими и украинцами в сфере политической культуры – многие вещи они видели по-разному. Петр трактовал поступок Мазепы как предательство вассалом своего суверена. Мазепа же отвергал обвинение, заявляя, что служит не царю, но отчизне. С его точки зрения, конфликт разгорелся не между сюзереном и вассалом, а между двумя народами. Источники донесли пересказ его слов: “Москва, то есть народ великороссийский, нашему народови малороссийскому завше ненавистна, издавна в замыслах своих постановила злосливых народ наш до згубы приводити” 6. Мазепа считал своим долгом служить “отчизне нашей малороссийской” 7. А Петр и его сподвижники никогда не обращались к соотечественникам с подобными идеями. Казалось, только малороссы ощущали себя народом, у которого есть родина-отчизна, в то время как царь и его подданные, которых гетман назвал великорусским народом, ограничивались лояльностью к государю. Но продлится это недолго.