Сергей Плохий - Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации [c 1470 года до наших дней]

Заговор увенчался успехом, теперь требовалось его оправдать и обосновать легитимность нового монарха. Екатерине надо было показать, что она, немецкая принцесса, приехавшая в Россию в четырнадцать лет и так и не избавившаяся от акцента, захватившая трон в нарушение порядка престолонаследования, является более русской, чем ее муж, внук Петра Великого. Уже 28 июня Екатерина издала от своего имени манифест: “Всем прямым сынам Отечества Российского явно оказалось, какая опасность всему Российскому Государству начиналась самым делом” 1.

Теплов, вероятный автор, на первое место поставил угрозу “закону нашему православному греческому”. Петр III якобы хотел переменить государственную религию на лютеранство, поэтому текст гласил: “Церковь наша греческая крайне уже подвержена оставалась последней своей опасности переменою древнего в России православия и принятием иноверного закона” 2. Не забыли и другой, подлинной вины Петра, ослепленного благоговением перед Фридрихом Великим – даже битым в Семилетней войне: “Слава российская, возведенная на высокую степень своим победоносным оружием, чрез многое свое кровопролитие заключением нового мира с самым ее злодеем отдана уже действительно в совершенное порабощение”.

Екатерина II не скрывала, что документ писали в спешке. Некоторые историки считают, что подготовили его заранее. Как бы то ни было, текст отражает характерные черты русского мышления того времени: государство и православная церковь настолько тесно связаны, что угроза одному из них является веской причиной для “сынов Отечества”, чтобы вмешаться и посадить на трон другого законного правителя. Екатерина хотела избежать той же участи и должна была доказать преданность России и свою полезность для блага страны. Она блестяще справилась с задачей, став “Великой” как внутри страны, так и за ее пределами.

За тридцать четыре года правления Екатерины II (1762–1796) формирование российской имперской нации, начавшееся при Петре и Елизавете, получает новый импульс и приобретает новые черты. Неудивительно, что при иностранке на троне гражданские элементы новой русской идентичности становятся важнее этнических. Слова “народ”, “государство” и “отечество” распространяются далеко за пределы приближенных к царице западников с их западной же культурой. При Екатерине понятие “гражданственности” входит в русский дискурс. Этноцентричная (восточнославянская) модель русской идентичности, сформированная при Елизавете, трансформируется в модель гражданской преданности империи. Европейское Просвещение, идеями которого Екатерина восхищалась и которым подражала, изменили понимание империи – от лоскутного одеяла земель, где у каждой особенные права и привилегии, полученные сотни лет назад, до централизованного государства. Петербург во главу угла ставит административное единообразие, даже если хвалится напоказ пестротой языков и религий.

Свое видение взаимоотношений имперского и национального Екатерина высказала в одном важном документе, изданном в 1785 году. “Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства” подтверждала отмену для аристократов обязательной службы. Текст гласил: “В истинной славе и величестве империи вкушаем плоды и познаем следствия действий нам подвластного, послушного, храброго, неустрашимого, предприимчивого и сильного российского народа” 3. Грамота проливала свет на подлинную идентичность элиты российской нации – “прямых сынов Отечества”. Государыня поясняла: “Начальников и предводителей таковых Россия чрез течение осьми сот лет, от времени своего основания, находила посред своих сынов. Наипаче же во всякое время свойственно было, есть, да помощию Божиею и пребудет вечно российскому дворянству отличаться качествами, блистающими к начальству” 4. Таким образом, дворян объявили авангардом русского народа, а сам российский народ – становым хребтом империи.

Среди “прямых сынов отечества” – участников заговора против Петра III – был и Кирилл Разумовский, президент Академии наук и одновременно гетман Войска Запорожского (казацкой автономии на Левобережной Украине, которая стала известна под именем Гетманщины). Первый манифест новой царицы напечатали именно в академической типографии, поэтому сомнений в верности Разумовского не было. Новая императрица осыпала дарами и благодеяниями своих сторонников, и Разумовский был среди них. Трудно сказать, просил ли Разумовский что-то для академии, но у него были обширные планы относительно Гетманщины. Имея опору среди казачьей старшины, он надеялся расширить ее самоуправление и развить местную власть. На Украине многие грезили о светлом будущем их автономной земли.

Осенью 1762 года, за день до коронации Екатерины, Семен Дивович, служащий генеральной канцелярии в Глухове, столице Гетманщины (близ современной русско-украинской границы), закончил поэму под названием “Разговор Великороссии с Малороссиею”. Вот часть этого “разговора”:

Великороссия:

Малороссия:

В этих стихах отразился распространенный среди элиты Малороссии взгляд на государственный строй: скромных размеров Гетманщину должны объединять с огромной империей только особа монарха и название монархии. Таким образом, после всех усилий Петра I и его наследников по укрощению Войска Запорожского Дивович хотел вернуть прежние времена. Эта модель давала мало шансов единому государству, народу или отечеству. В столице Гетманщины питали радужные надежды, поначалу казалось, что они начали сбываться. В 1763 году Екатерина сделала незначительную уступку гетману и верным малороссиянам, позволив вернуть Войску Запорожскому привычное судопроизводство. Генеральная старшина желала большего, Разумовский просил также за себя: он желал сделать звание гетмана наследственным и оставить его в своем роду.

Но благодарность Екатерины не была безгранична – последовала немедленная реакция. Она вызвала Разумовского в столицу и лишила титула гетмана. Позднее она смягчила потерю, произведя его в генерал-фельдмаршалы. Более того, сам институт гетманства был упразднен. Это произошло уже в третий раз, ранее – при Петре I и Анне Иоанновне, но теперь уже окончательно. Однако на ликвидацию остатков Гетманщины, в том числе полкового устройства и прочего, императрице понадобилось еще двадцать лет. Она не спешила, но упорно шла к поставленной цели – управлению всеми окраинами на равных основаниях, ведь идеал Просвещения заключался в общеобязательном законе и разумном правителе. На смену мешанине обычаев и привилегий, накопленных разными землями за их долгую историю, приходила упорядоченная и единообразная бюрократия.