Сергей Плохий - Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации [c 1470 года до наших дней]

Кроме истории, русский язык и культура стали главными инструментами правительственной политики в Западном крае. Обучение на русском языке должно было подавить у юных поляков ощущение себя отдельной нацией. В западных губерниях открывались новые учебные заведения, и преподавание в них велось по-новому. Для осуществления этих планов империи требовались исполнители. С этим были проблемы. В 1802 году первым министром народного просвещения России стал Петр Завадовский – потомок казацкой старшины, выпускник иезуитской коллегии в Орше (тогда еще в составе Речи Посполитой) и Киево-Могилянской академии. Представителями министра на землях, отнятых у Речи Посполитой, стали два польских аристократа. Адам Ежи Чарторыйский, один из фаворитов императора Александра, руководил Виленским учебным округом с 1803 по 1817 год и одновременно (но недолго) министерством иностранных дел. Округ включал литовские, украинские и белорусские территории, перешедшие к России по итогам разделов. В Харьковский учебный округ входили украинские губернии, кроме Киевской, Волынской и Подольской. Попечителем его в те же годы служил Северин Потоцкий, еще один польский магнат. Поляки превосходили опытом русских чиновников от просвещения, ведь еще в 1773 году в разделенной Польше учредили Эдукационную комиссию, задачей которой была организация всеобщего обучения, включая жителей украинских и белорусских воеводств.

Университеты и школы, проникнутые польским духом, стали чем-то большим, чем образовательными учреждениями. Они популяризовали польскую культуру и распространяли антиимперские идеи, что стало очевидным в 1830 году, когда Виленский университет стал одним из оплотов польского восстания. В мае 1832 года Николай I своим указом упразднил Виленский учебный округ и закрыл университет (снова он откроется лишь после падения Романовых). Однако нельзя было ограничиться лишь запретами и роспусками. На месте польских школ должны были возникнуть русские. В ноябре 1833 года Николай по предложению Уварова основал новый университет в Киеве – городе, который несколькими годами раньше Пушкин призывал не отдавать мятежникам [16] В “Бородинской годовщине”. (Прим. пер.) . Если не считать Киево-Печерской лавры и православных церквей, Киев и вправду имел тогда скорее польский облик. На улицах польская речь заглушала русскую и украинскую. В губернии на 43 тысячи шляхтичей приходилось чуть больше тысячи русских дворян. Именно поляки определяли лицо Киева.

Первая попытка открыть русский университет в Киеве была предпринята в 1805 году. Тогда Петр Завадовский убеждал киевского митрополита преобразовать академию в современный университет. Архиерей принял эту идею холодно. Не лучше отнеслась к ней и польская знать, которая могла позволить себе меценатство. Тадеуш Чацкий, один из ведущих польских педагогов того времени, усердно собирал пожертвования шляхты на высшее учебное заведение. Чтобы избежать соперничества с Киевом, учебное заведение назвали гимназией, а не университетом, и открыли ее на Волыни – в Кременце. При поддержке попечителя Виленского учебного округа Адама Чарторыйского на средства польских аристократов Кременецкая школа начала работу в 1805 году. В 1814-м она была переименована в лицей. Во время восстания 1830 года лицей стал рассадником “мятежников”, поэтому немедленно был закрыт. Настало время Киева. Библиотека лицея (около 35 тысяч томов), химическая лаборатория и ботанический сад переехали в Киев, став частью нового университета. Некоторые преподаватели поступили так же.

История польского лицея закончилась, но началась история русского университета в Киеве. Храм науки был назван именем Св. Владимира, основавшего в X веке Древнерусское государство первого православного князя. Церемония открытия прошла 15 июля 1834 года, в день памяти святого. Император символически утверждал свои права на город равноапостольного пращура. В указе об открытии университета Николай I представил Киев как город, “драгоценный для всей России, некогда колыбель святой веры наших предков и, вместе с сим, первый свидетель гражданской их самобытности” 13. Уваров же назвал новую жемчужину Киева “умственной крепостью” 14. Ни для кого не было тайной, против кого возвели стены новой крепости и чей покой она оберегала. По словам министра просвещения, университету следовало “сглаживать те резкие характеристические черты, которыми польское юношество отличается от русского, и в особенности подавлять в нем мысль о частной народности, сближать его более и более с русскими понятиями и нравами, передавать ему общий дух русского народа” 15.

Ректором стал Михаил Максимович, уроженец Гетманщины. В Киевский университет он перешел из Московского, где служил профессором ботаники. Человек разносторонних дарований, по просьбе Уварова он занял в Киеве кафедру политически намного более важную – русской словесности. Это назначение как нельзя лучше раскрывало стратегию, избранную в Петербурге для русификации системы образования в западных губерниях. Рядовыми на этом поле боя – а порой и командирами – выступали кадры из бывшей Гетманщины. Казалось, это хорошо продуманный ход. Такие люди владели местным наречием, понимали обстановку, умели обходиться с людьми. И неприязни к полякам им было не занимать.

Со временем, однако, власть поймет, что опора на малороссов порождает свои трудности. К концу 40-х годов XIX века коренные жители Украины выработают собственное видение национального развития и бросят империи неожиданный вызов. А пока выходцы из бывшей Гетманщины верно служили делу борьбы с польским влиянием.

Киев и его университет превратились в одну из тех площадок, на которых сооружали новую российскую идентичность. Русские интеллигенты и чиновники проложили маршрут туда уже в начале XIX века. Эти паломники хотели увидеть истоки русской истории, изображенные в летописях. Увы, к 1820-м годам от княжеского Киева мало что осталось – лишь несколько церквей и зданий. Энтузиасты взялись за археологические раскопки в попытках обнаружить утраченное прошлое города. В 1832–1833 годах Кондратий Лохвицкий, местный житель и археолог-любитель, проводил раскопки Золотых ворот – главного въезда в столицу Ярослава Мудрого, возведенного в первой половине XI века по примеру Золотых ворот Константинополя. Раскопки посетил сам император. Николай наградил Лохвицкого за труды и выделил средства на дальнейшие исследования.

Киев того времени населяли в основном поляки и евреи. Его русификация прорастала в буквальном смысле из-под земли – из раскопанных руин, справедливо или ошибочно отнесенных к домонгольским временам. Михаил Максимович помимо прочего служил и гидом по миру “русских древностей” множеству знатных гостей, начиная с Николая Гоголя и Михаила Пюгодина, профессора русской истории Московского университета, и заканчивая великим князем Александром Николаевичем, наследником престола. Компанию Александру составил Василий Жуковский, его наставник и поэт, чью славу затмил только Пушкин.