Уилбур Смит - Полет сокола [litres]

Несколько минут шейх размышлял, прикрыв глаза и поглаживая густую курчавую бороду. Глубина нависшей над ним катастрофы почти парализовала его разум, но теперь в голове появились кое-какие мысли.

– Я отправлюсь на корабль, – заявил он. Гости протестующе загомонили, но Мохаммед бен Салим поднял руку, призывая к молчанию. Он пока еще оставался шейхом Элата. – Я обязан выяснить намерения капитана и немедленно послать сообщение нашему господину.

Клинтон Кодрингтон готовился отдать команду поднять якорь. Вот уже несколько часов на берегу не было признаков жизни, и делать было нечего. Надежды на захват европейского корабля, занятого погрузкой рабов, не оправдались. Отплыть следовало давно – солнце прошло полпути от зенита к горизонту, а идти в темноте по опасному проливу не хотелось. Однако что-то удерживало капитана.

Он то и дело подходил к правому борту и оглядывал в подзорную трубу глинобитные дома с плоскими крышами, прятавшиеся среди пальм. Каждый раз младшие офицеры выжидательно замирали и снова расслаблялись, когда капитан опускал трубу и отворачивался.

В очередной раз вглядываясь в берег, Клинтон заметил какое-то движение. На пустынной улочке городка мелькнули белые одежды. У капитана кольнуло в груди от радостного предчувствия. Из рощи к берегу направлялась небольшая процессия.

– Передайте стюарду, пускай приготовит парадный мундир и шпагу, – распорядился Кодрингтон, не опуская подзорной трубы.

Шествие возглавлял дородный араб в ослепительно-белом бурнусе и чалме, сверкавшей золотом. Следом за ним несли длинное развевающееся знамя, алый с золотом стяг султана.

– Примем его, как губернатора, – решил Клинтон. – Дадим четыре пушечных выстрела. – С этими словами он повернулся на каблуках и пошел в каюту переодеться.

Араб вылез из фелюги и, отдуваясь, взобрался на палубу с помощью двух рабов. Едва он ступил на палубу, как прогремел первый приветственный выстрел из пушки. Шейх испустил звук, похожий на ржание дикого жеребца, и подскочил на два фута. Румянец слетел с его лица, щеки посерели и тряслись.

Капитан выступил вперед. В парадном мундире Клинтон был ослепителен – треуголка, синий с золотом китель, белые брюки и шпага. Он взял шейха под руку, успокаивая его в продолжение приветственного салюта и не давая соскочить в бешено раскачивавшуюся фелюгу с окаменевшими от страха гребцами.

– Прошу, ваше превосходительство, – промурлыкал Клинтон и, не ослабляя железной хватки на пухлой руке гостя, быстро провел его в каюту.

Один из сопровождавших шейха кое-как объяснялся не только по-французски, но и по-английски, однако уже почти стемнело, когда Клинтон наконец разобрался в цветистой и зверски изуродованной версии родного языка. Когда смысл дошел до него, мир вокруг словно вспыхнул яркими красками, а душу наполнило свирепое воинственное ликование.

Жирный шейх со слюнявыми красными губами, правитель Элата, просил у ее британского величества защиты от несправедливости и притеснений султана Занзибара.

Переговоры начинали утомлять, особенно если учесть, насколько Клинтон горел желанием избавить Элат от занзибарского гнета.

Министерство иностранных дел Великобритании в избытке снабжало капитанов чистыми бланками договоров, составленными с соблюдением всех юридических формальностей. Их мог подписать любой туземный вождь, военачальник, князь или царек, которого удавалось к этому склонить.

Начинался такой документ с заявлений о взаимном признании суверенитета правительством ее величества и нижеподписавшимся, далее шли составленные в туманных выражениях обещания защиты границ, а завершался договор осуждением работорговли и предоставлением правительству ее величества права на досмотр, захват и уничтожение всех судов, занимающихся оным промыслом в пределах территориальных вод нижеподписавшегося. Далее, договор давал право военно-морскому флоту ее величества высаживать войска, разрушать невольничьи лагеря, освобождать рабов, арестовывать работорговцев и осуществлять любые другие действия, необходимые для прекращения работорговли во всех землях и владениях нижеподписавшегося.

Адмирал Кемп в Кейптауне упустил из виду, что у капитана Кодрингтона имелся большой запас подобных бланков, предназначавшихся изначально для использования на западном побережье Африки к северу от экватора. Добрый адмирал весьма встревожился бы, узнай он, что отпускает своего самого блестящего, но слишком рьяного подчиненного на самостоятельное патрулирование с таким взрывоопасным багажом.

– Он должен подписать здесь, – ткнул пальцем Клинтон, – и я выдам ему чек Британского казначейства на сумму в сто гиней.

В договоре содержалось положение о ежегодных выплатах в пользу подписавшей стороны. Клинтон посчитал сто гиней достаточной суммой, хотя не был вполне уверен, что имеет право выписывать казначейские обязательства.

Шейх Мохаммед пришел в полный восторг. Он хотел просить всего лишь о спасении жизни, а получил не только защиту великолепного военного корабля, но и обещание кругленькой суммы. Расплывшись в счастливой улыбке, он поставил длинную витиеватую подпись под договором, провозглашавшим, среди прочего, его новый титул: «Князь и верховный правитель суверенных территорий Элат и Рас-Тельфа».

– Отлично, – бросил Кодрингтон, скручивая в трубку свой экземпляр договора и перевязывая его лентой уже по пути к выходу. – Мистер Денхэм! – крикнул он. – Мне нужен десантный отряд – ружья, пистолеты, абордажные сабли и канистры с горючим. Сорок человек завтра к рассвету! – Довольно ухмыляясь, он обернулся к переводчику. – Будет лучше, если его превосходительство сегодняшнюю ночь проведет на борту. Завтра утром мы доставим его в резиденцию в целости и сохранности.

Мохаммед бен Салим впервые почувствовал неладное. Холодные голубые глаза ференга смотрели так беспощадно… Эль-Шайтан! Рука сама собой сложилась в жесте от дурного глаза.

– Разрешите обратиться, сэр?

До рассвета оставался еще час. В тусклом свете нактоузного фонаря первый лейтенант Денхэм озадаченно оглядел шеренги вооруженных матросов, выстроившихся на баке.

– Говорите, не стесняйтесь, – великодушно кивнул Клинтон.

Лейтенант Денхэм не слишком доверял хорошему настроению капитана, но стремился обойтись без резкостей, хотя, по существу, его мнение совпадало с точкой зрения кейптаунского адмирала.

– Если вы хотите заявить протест против моих приказов, лейтенант, – весело сообщил Клинтон, – я с удовольствием занесу его в судовой журнал.

Сняв, таким образом, с себя ответственность за участие в военных действиях на территории иностранного государства, лейтенант Денхэм испытал несказанное облегчение. Когда Клинтон заявил, что берет на себя командование десантным отрядом, а корабль оставляет на Денхэма, первый лейтенант порывисто потряс капитану руку.