Чарльз Эддисон - Тамплиеры. История ордена рыцарей-храмовников

Струсивший патриарх Ираклий, который должен был нести Святой Крест перед христианским войском, доверил эту священную обязанность епископам Птолемаиды и Лидды. Сие обстоятельство породило множество мрачных предчувствий среди суеверных воинов Христовых. Распространилась весть, что Раймунд Триполитанский, бежал с поля боя со своими сторонниками и перешел на сторону мусульман. Тамплиеры и госпитальеры были окружены, убиты или взяты в плен. Епископ Птолемаиды погиб, епископ Лидды пленен, а Святой Крест, король Иерусалима и великий магистр тамплиеров оказались в руках сарацин.

«Я видел, – рассказывает секретарь и спутник Саладина, который стал свидетелем этой страшной битвы и не мог сдержать жалости к побежденным, – я видел горы и равнины, холмы и низины, усеянные мертвыми телами. Я видел их поверженные и втоптанные в пыль и кровь знамена. Я видел их отсеченные головы и конечности, почерневшие тела, грудами лежащие одно на другом, словно камни. И пришли мне на ум слова Корана: „Неверный скажет: что я, как не прах?“ <���…> Я видел тридцать или сорок человек, связанных вместе одной веревкой. Я видел в одном месте под охраной одного мусульманина две сотни этих прославленных воинов, одаренных необычайной силой, которые брели среди других сильнейших; их могучие плечи поникли; они стояли нагие, опустив очи долу, униженные и жалкие… Поверженные неверные были теперь во власти правоверных. Их король и их Крест были захвачены, тот Крест, перед которым они обнажали головы и преклоняли колени; который они возносили и к которому устремляли свои взоры; говорят, что на этом древе был распят Господь, которому они поклоняются. Они украсили его золотом и драгоценными камнями; они несли его впереди своего войска; все они почтительно склонялись перед ним. Защита его была их первым долгом, и тот, кто бежал с поля боя, бросив его в пустыне, никогда не вкусит мира и покоя в душе. Утрата этого Креста была гораздо горестнее для них, чем пленение короля. Ничто не может утешить их в этом несчастье. Он был их Богом; они простирались во прахе перед ним и пели гимны, подъемля его!» [148]

Среди нескольких христианских воинов, которым удалось избежать смерти в этом страшном столкновении, был великий магистр госпитальеров, который вырвался с поля боя и добрался до Аскалона, но скончался от ран на следующий день. Пленных было так много, что не хватало веревок, чтобы связать их, в дело шли шнуры от палаток, но и их было недостаточно. Арабские авторы сообщают, что при виде убитых можно было подумать, что пленных не было, а при виде пленных – что нет убитых.

Как только битва закончилась, Саладин отправился в шатер, где по его приказанию содержались король Иерусалима, великий магистр тамплиеров Рене де Шатильон.

Этот убеленный сединами барон прославился не только необычайной храбростью и военным умением, но и разбоем и из-за этого стал особенно ненавистен благочестивому Саладину. Несмотря на всеобщий запрет и личное обещание Балдуину IV не грабить мусульманских купцов и паломников, бывалый «наемник» продолжал нападать на торговые караваны, направлявшиеся из Дамаска в Каир, и бесчинствовать на дороге в Мекку, путь в которую проходил через его владения в Трансиордании и его крепость Крак-де-Моав. Саладин давно искал возможность отомстить Рено де Шатильону за его нечестивые деяния.

Султан, войдя в палатку, велел подать побежденным монарху Иерусалима и Великому магистру храмовников ледяной шербет в качестве священного для арабов залога гостеприимства и в знак неприкосновенности пленников. Отпив, Ги де Лузиньян передал чашу де Шатильону, но Саладин не позволил ему даже пригубить. Обвинив барона в вероломстве и бесчестии, он приказал ему немедленно признать пророка, имя которого тот попирал, нападая на паломников, или быть готовым принять заслуженную смерть. Ответ де Шатильона был дерзким, Саладин выхватил ятаган и ударил пленника по плечу, тем самым подав знак стражникам отрубить пленнику голову [149].

Через два дня Саладин хладнокровно разыграл последний акт великой трагедии. Воинственные монахи Храма и Госпиталя, храбрые и ревностные защитники христианской веры и Креста были самыми ненавистными противниками для фанатичных мусульман, и было решено, что каждому пленнику прославленных орденов будет предложена смерть или обращение в магометанство, за исключением великого магистра Храма, за которого был назначен выкуп. И вот в субботу, в час повечерия, мусульмане под предводительством своих прославленных полководцев выстроились в боевой порядок. Мамлюкские эмиры в желтых одеяниях двумя рядами окружили своего повелителя. Под звук священной трубы на возвышенность близ Тверии, именуемую горой Блаженств, откуда открывается пленительный вид на воды прекрасного Тивериадского озера, на скалистых берегах которого Спаситель произнес знаменитую Нагорную проповедь и совершил немало чудес, вывели плененных рыцарей Храма и Госпиталя. Когда последние лучи солнца исчезли за вершинами холмов, их призвали отречься от Христа, признать Аллаха своим Богом, ислам – своей верой, Мекку – своей святыней, мусульман – своими братьями, Магомета – своим пророком. Все как один отказались предать своего Бога и были обезглавлены в присутствии Саладина набожными ревнителями веры – преданными воинами его войска и толкователями Корана. Восточный историк, который был свидетелем этой резни, сообщил, что Саладин наблюдал за исполнением его приказа с улыбкой на лице, и добавил, что некоторые палачи рубили головы столь умело и чисто, что удостаивались восторженного одобрения [150] Ома ад-Дин Катеб в своем труде под названием «Фаттах» восхваляет Саладина за эти действия. Extraits Arabes, Michaud; Radulh Coggleshale, Chron. Terr. Sanct. apud Martene, р. 128, tom. V, col. 553–559. Bohadin, p. 70; Jac. de Vitr., cap. XCIV; Guil. Neubr. Apud hearne, tom. I, lib. III, cap. 17–18. Chron. Gervasii apud X script. col. 1502. Abulfeda, cap. 27. Abulpharag. Chron. Syr., p. 399–402; Khondemir. Ben-Schunah. . «О! – пишет Ома ад-Дин Катеб, – сколь дивным украшением служит кровь неверных на оружии ревнителей истинной веры!»

Если мусульмане выказали незаурядное рвение в уничтожении неверных тамплиеров, то последние продемонстрировали не менее похвальное стремление к мученической смерти от мечей неверных мусульман.

Христиане верили, в соответствии с суеверными представлениями тех времен, что небеса являют свое благоволение в видимых знаках и что в продолжение трех ночей, пока тела тамплиеров оставались непогребенными на поле битвы, небесное сияние разливалось вокруг тел этих святых мучеников [151].

После пленения великого магистра руководство орденом Храма взял на себя великий прецептор Иерусалимского королевства. Он немедленно направил письма всем братьям на Западе с мольбами о помощи и содействии. Одно из этих писем было доставлено брату Жоффруа Фиц-Стефену, магистру Храма в Лондоне: