Талбот Мэнди - Орудие богов

Говорят, будто княгиня настолько потеряла голову от любви, что ее вполне устроила бы условная брачная церемония Гандхарвы, воспетая многими поэтами, но план русской дипломатии требовал, чтобы княгиня стала радже законной женой, которую не смогли бы не признать британцы.

Какой была бы дальнейшая политическая игра, удалось бы русской армии вторгнуться в земли Индии благодаря интригам княгини или магарани воспользовалась бы первой же возможностью, чтобы отомстить за себя, предав русских, – известно одним богам. Ибо Бубру Сингх умер в результате несчастного случая вскоре после рождения их дочери Ясмини.

От нового магараджи, Гангадхары Сингха, явившие милость британские власти добились, чтобы он предоставил дворец русской вдове предыдущего властителя, там и воспитывалась Ясмини, причем от матери принцесса слышала рассказы об отваге и честолюбии жителей Запада, но, кроме того, она впитывала все, что относилось к ее восточному наследию. Ясмини полюбила Индию всем сердцем, а Индия отплатила ей по-своему.

Нет на земле места прекраснее крайнего севера Раджпутаны, и нет людей, хранящих в памяти больше легенд и знаний древних, чем местные жители. Есть поговорка, что каждый раджпут – царский потомок, а каждая раджпутни достойна стать женой императора. Именно в этой атмосфере Ясмини усвоила, что она должна или использовать свой мозг, или дать себя перехитрить. На Востоке женщины рано начинают утверждаться в своих талантах. Но Ясмини опередила даже их преждевременное развитие и, будучи еще и порождением Запада, деспотически не считалась ни с кем, когда это ее устраивало, приберегая уступчивость исключительно для тех, кого ей требовалось поддержать.

Всю свою жизнь она вынуждена была играть в безжалостную игру, но козыри, которые она пускала в ход, чаще всего были совершенно неожиданными. А теперь – приступим к самой истории.

Рассвет в холмах в начале жаркого времени года – если не самое прекрасное из всех чудес Индии (ибо ночами нет луны), – это роскошная подготовка к тому, что сейчас произойдет. Первые голоса дня рождаются из молчания, наполненного музыкой; робкие рассветные краски содержат в своих переливах все цвета, какие употребит день; свежесть и чистота воздуха намекают на то, что могло бы быть, если бы сыны человеческие стали достаточно мудрыми; и красота вокруг неправдоподобная.

Счастливы те, кто спит на крышах, на верандах и готовы встретить славный, прохладный ветерок, что движется впереди поднимающегося солнца, – его создает, как говорят, хлопанье крыльев уходящих духов ночи.

И в этом отношении шелудивые шакалы, обезьяны и чандалы (низшая каста людей, неприкасаемые) – те существа, которым можно позавидовать: ведь между ними и благословенным воздухом нет никаких удушающих ширм, нет преград.

Следующие после чандал – или, как настаивают особо праведные люди, стоящие даже ниже чандал, а возможно, и ниже шакалов, – англичане, бесстрашно разглядывающие все, чего желают их глаза, и пробующие из любопытства плод не одного запретного дерева, ничуть не охваченные удивлением. Они правят этой землей – благодаря терпимости к вещам, которые для них чужие; они называют подвластную им страну «удачей». Относительно понимая друг друга, они более безжалостны к тем, кто их оскорбляет, чем брамин к чандале: они вряд ли позволили бы своим оскорбителям остаться в живых. Среди англичан то и дело попадаются американцы, напоминающие чужеродные музыкальные ритмы: они являются в неожиданные места по необычным причинам и остаются там, потому что никто не способен им воспрепятствовать. Англичане-то всюду проникают через официальные двери и никогда не нарушают границ без разрешения властей, но американцы имеют бесцеремонную привычку самим выбирать время и место, обходя чиновников с фланга.

Так что, когда Блейны, муж и жена, прибыли в Сиалпур в Раджпутане, имея лишь одно рекомендательное письмо, никто не задирал перед ними нос. И когда они арендовали единственный свободный дом, никто особо не возражал, тем более что Блейны оказались гостеприимными.

Дом был славным, с прохладной каменной крышей, он располагался в большом саду на склоне холма, обращенным к городу. Его когда-то построил подчиненный отца Ясмини для своей любимой наложницы. Но когда отец Ясмини умер и титул магараджи унаследовал его племянник Гангадхара, он уничтожил список старых должностей и убрал со службы всех людей, их занимавших, чтобы обогатить новых друзей, так что гнездышко на холме опустело. Его владелец отправился в ссылку в соседний штат и умер там. Дом приобрел на аукционе ростовщик, который сдал его Блейнам.

Передняя веранда выходила точно на восток и поднималась над садом на восьмифутовой стене – идеальное место для сна благодаря неизменному утреннему бризу. Каждый вечер там ставили рядышком кровати, а у миссис Блейн – она была десятью годами моложе мужа – образовалась привычка по ночам вставать с постели в ночной рубашке и босиком подходить почти к краю верхней каменной ступеньки, чтобы следить за волшебством наступления утра. Она была неповторимо прекрасна, как и само утро, волосы ее развевались на ветру, а сквозь рубашку просвечивала ее юная фигура: редко когда за ней никто не наблюдал.