Талбот Мэнди - Орудие богов

Садовая стена из камня достигала высоты двух с половиной человек, поставленных друг на друга, что в этой беспокойной стране означает, что через нее невозможно перескочить; но Блейны, будучи родом из деревни, где соседские собаки и куры бегают повсюду свободно, редко брали на себя труд затворять обитую железом калитку под аркой, через которую бывший владелец проходил и уходил незамеченным.

Когда в Раджпутане дом переходит в другие руки, вместе с ним передаются также крысы, кобры и мангусты-попрошайки, бывшие проклятием прежнего владельца. Обычай, до такой степени основан на древней логике, что англичане, которые ценят консерватизм, даже не пытались его изменить.

Так что, когда чей-то хриплый голос нарушил утреннюю тишину откуда-то из тени садовой стены, Тереза Блейн не обратила на него особого внимания.

– Мемсагиб! Защитница бедняков!

Она продолжала наблюдать за таинственным наступлением рассвета. Заостренные и куполообразные крыши древнего города уже заблистали бледно-золотым, а жемчужный туман заклубился и окутал торговые кварталы. За ним, точно расплавленный сапфир между невидимыми берегами, протекала река, ярдов пятьдесят шириной. По мере того, как таяли бледные звезды, тонкие лучи жидкого серебра касались поверхности озера на западе, виднеющегося сквозь просветы между пурпурными холмами. Оросительные каналы, прорытые от реки к востоку, сверкали зеленью, точно гладкие жемчужины, а к югу одновременно всеми оттенками сияла пустыня.

– Колорадо! – выдохнула женщина. – И Аризона! И Южная Калифорния! И еще что-то, чего я не могу определить!

– А еще грех, отягощенный злом! – проворчал ее муж с дальней кровати. – Вернись, Тесс, накинь на себя что-нибудь.

Она повернула голову и улыбнулась, но не сдвинулась с места. Услышав голос мужчины, из тени захрипели другие голоса, все разом, но не в лад:

– Бхиб манги шахеби! Бхиб манги шахеби! (Подайте милостыню!)

– Вижу диких лебедей, – сообщила Тереза. – Иди погляди – пять, шесть, семь – летят к озеру, ох, как высоко!

– Накинь что-нибудь, Тесс!

– Мне нисколько не холодно.

– Возможно. Но какой-то бродяжка глазеет на тебя из сада. Где твое кимоно?

Однако же рассветный ветерок был великолепен, а ночная рубашка более прилична, чем иные изделия, у которых на ценниках указано, что это платья. Кроме того, Восток привычен к обнаженности и не считает ее злом, что женщины усваивают раньше мужчин.

– Хорошо – еще минутку!

– Бьюсь об заклад, у калитки стоит наблюдатель, – буркнул Дик Блейн, подходя в пижаме и становясь рядом с женой. – Ты права, Тесс: там в самом деле лебеди, да и на этот рассвет стоит поглядеть.

Он обладал глубоким голосом, какой Восток приписывает мужественности, и мускулистым телом, какое никогда не развивается от критических рассуждений в кресле. Жена рядом с ним выглядела ребенком, хотя он вовсе не был великаном.

– Сагиб! – снова вступили голоса. – Сагиб! Защитник бедняков! – Они все еще завывали из темноты, но тень становилась все короче.

– Получше накорми их, Тесс. У человека от голода живот должен прилипнуть к позвоночнику, если он встает в такую рань, чтобы попрошайничать.

– Ерунда. Это три постоянных попрошайки, они следят за нами и охраняют нас. Они, как и мы, наслаждаются утром. Попрошайничество для них только способ здороваться с людьми.

– Им кто-то платит, чтобы они сюда приходили, – проворчал муж, помогая ей затянуть бледно-голубое кимоно.

– Разумеется! – Тесс засмеялась. – Но и мы получаем свою плату. Они отгоняют других бродяг. Я иногда с ними беседую.

– По-английски?

– Не думаю, что они хоть сколько-нибудь знают наш язык.

Настала его очередь рассмеяться:

– Знавал я человека, который на пари выучил цыганское боло. Невозможно стало отогнать этих бродяг от его порога даже с ружьем в руках. Ему это очень понравилось, но порядочные люди начали забывать приглашать его. Осторожней, Тесс! Как бы Сиалпур не вычеркнул нас из списков приглашенных на обеды!

– Да ни за что! Все просто с ума сходят, желая выучиться у меня американскому и послушать твои ковбойские байки. Мы же местные светские львы. Нечего гримасничать, Дик, один неклейменый теленок еще не все стадо.

Он решил переменить тему:

– Как зовут твоих бродяжек?

– Очень смешно: Бимбу, Умра и Пинга. Смотри, теперь они на виду: тень передвинулась. Бимбу – вон тот, без передних зубов, Умра одноглазый, а Пинга постоянно моргает. Пинга улыбается по вертикали, не по горизонтали.

– Вероятно, он с Бимбу подрался и слишком сильно его укусил – вот и изуродовал рот. Кстати, не завести ли нам большого пса посвирепее?

– Нет, нет, Дик, опасности нет. И потом – есть Чаму.

– С этим паразитом бродяги легко расправятся.

– Но я в полной безопасности. Обычно, хотя бы раз в день, заходит Том Трайп, когда тебя нет дома.

– Том хороший человек, но когда-нибудь… Лучше бы сказать Тому об этих бродягах, он их живо отвадит.

– Не надо, Дик! Говорю же я, они других прогоняют. Смотри, вот Чаму идет с чота хазри.

В громадном тюрбане, облаченный в чистый белый хлопок, появился плотный индус в сопровождении своего подмастерья, который нес привычный здесь «маленький завтрак» – плоды, печенье и неизбежный чай, повсюду преследующий всех британцев. Как только помощник расстелил скатерть и расставил чашки и тарелки, Чаму оттеснил его на задний план и стоял, готовый получать похвалы и не делить их ни с кем. Когда покончили с приветствиями, Чаму отступил с надлежащим достоинством, развернулся, погнал помощника впереди себя и начал его колотить в ту же минуту, как они скрылись из виду. Из-за угла слышался звук ударов.

– Большая собака вообще-то лучше, – задумчиво сказала Тесс. – Чаму бьет слуг и берет чаевые даже у нищих.

– А ты откуда знаешь?

– Они мне говорили.

– Хм, Бимбу и Пинге лучше держаться отсюда подальше. Нет необходимости дневать и ночевать здесь.

– Только я думаю, если мы выставим Чаму, магараджа обидится. Он оказал нам такую милость, рекомендовав верного слугу.

– Гангадхара Сингх, возможно, нечестный человек. Меня-то он во всем подозревает. Я выторговал у него хорошие условия, и теперь, если он видит, что я не на работе, он думает, что я замешан в каких-то махинациях. Если мы выставим Чаму, он решит, что я нашел золото и пытаюсь его скрыть. Скажем, если я случайно не найду золота в этих проклятых холмах…

– Ты его найдешь, Дик. Тебе всегда удается преуспеть во всем, во что ты вкладываешь душу. С твоим опытом…

– Опыт не особенно много значит, – муж подул на чай, чтобы его остудить. – Золото не то, что уголь или марганец. Золото там, где его находишь. Тут никаких правил нет.

– Так давай, ищи! Это же твоя профессия!