Леонид Спивак - Когда Америки не было

«В любопытной истории одного из первых поселений Новой Англии, известного под именем Мерри-Маунта, или Веселой горы, кроется материал для целого философского романа», – написал в 1836 году известный американский литератор Натаниэл Готорн.

Одним из тех «джентльменов-авантюристов», которыми во множестве пестрели страницы ранней американской истории, был Томас Мортон. Удачливый делец и кутила, он обосновался между Бостоном и Плимутом (в районе теперешнего города Квинси) и не без основания назвал свою факторию Мерри-Маунт. Здесь Мортон скупал у индейцев пушнину, продавал им оружие и выпивку и – к негодованию «отцов-пилигримов» – предавался в компании своих спутников и индианок всяческому пороку, нагло попирая, таким образом, божьи заповеди. Возмущенный Бредфорд назвал Веселую гору «школой атеизма».

Против нечестивца поначалу предпринимались меры дипломатического характера, но безуспешно. После того как Мортон со товарищи на 1 мая 1628 года воздвиг, согласно старым языческим верованиям, Майский столб и, по словам Бредфорда «возродил безумные и бесстыдные вакханалии», против него отправили военную экспедицию под командой Майлза Стэндиша. Уильям Бредфорд писал: «Они нашли его готовым к обороне: двери забаррикадированы, сообщники вооружены, порох и пули под рукой на столе; и если б не нагрузились они чрезмерно крепкими напитками, наделали бы много бед». В конечном итоге нетрезвый «гарнизон» Мерри-Маунта удалось разоружить. «Жертв ни с той, ни с другой стороны не было, – вспоминал плимутский губернатор, – разве что один из них до того был пьян, что упал носом на острие меча, потеряв немного своей буйной крови».

Томаса Мортона отправили с первым кораблем в Англию. На родине «идолопоклонник» сумел доказать свою невиновность, а затем издал в Амстердаме книгу о своих приключениях, назвав ее «Новоанглийский Ханаан». Мортон оказался не лишенным литературного дара; его произведение представляет собой живую и едкую сатиру на жизнь и нравы поселенцев Новой Англии. Более того, наравне с хроникой Уильяма Бредфорда «Новоанглийский Ханаан», несмотря на весь субъективизм, стал одним из важнейших источников по ранней истории американских поселений.

Прибывший в Массачусетс в 1631 году пастор Роджер Уильяме отличался особой ученостью. Он прошел полный курс Кембриджского университета, но отказался от карьеры юриста. Уильяме называл себя «искателем» и не был сторонником определенного протестантского вероучения. В Бостоне ему предложили пост настоятеля главной церкви города. Уильяме не принял столь лестное предложение, мотивируя отказ тем, что бостонская церковь не до конца порвала с англиканством. Священник обосновался в Сэлеме (Salem), севернее Бостона, где начал проповедовать среди местной паствы. Очень скоро бостонский магистрат усмотрел в его речах прямую опасность.

Молодой проповедник объявил недействительными хартию, дарованную колонии Карлом I, и основанные на ней земельные права колонистов. Притязания короны на американские земли Уильяме отверг как кощунственные и заявил, что поскольку вся американская земля принадлежит индейцам, то ее надо не захватывать, а выкупать путем мирных переговоров. Роджер Уильяме называл короля узурпатором, богохульником и лгуном. Это явно противоречило избранной поселенцами дипломатии в отношении королевской власти. Губернатор Уинтроп писал, что Уильяме «провоцирует против нас недовольство короля и вкладывает в его руку меч, чтобы тот уничтожил нас».

В 1633 году Роджер Уильяме вынужден был перебраться в Плимут, где надеялся обрести единомышленников среди сепаратистов. История его взаимоотношений с «отцами-пилигримами» не сохранилась. Хроника Бредфорда в этом месте неожиданно становится сухой и краткой: «Впал он в странные заблуждения и принялся их проповедовать, отчего произошло у него с общиной несогласие, а затем и недовольство с его стороны, заставившее его внезапно нас покинуть».

О причинах разлада молодого радикала с властями Новой Англии можно лишь догадываться. Известно, что в те годы он писал трактат, в котором призывал к либерализации религиозных доктрин: «…не только язычникам-индейцам, но и своим соотечественникам, а также французам, голландцам, испанцам, персам, туркам и евреям должно быть позволено их вероисповедание – при условии соблюдения гражданских законов».

В поисках принципов юридической и духовной свободы он слишком опередил свое время. Главное произведение, названное «Кровавый догмат преследования за убеждения», Уильяме посвятил английскому парламенту, но издал в Лондоне анонимно. Парламент незамедлительно осудил «еретическую» книгу и приговорил ее к публичному сожжению. Печатник Декстер, издавший «Кровавый догмат», успел до ареста сесть на корабль, отправлявшийся в Америку.

Из Плимута путь Роджера Уильямса вновь лежал на берега Массачусетского залива, в Бостон. Однако теперь он уже не мог рассчитывать на радушный прием. В 1635 году вольнодумца предали суду, лишили сана и приговорили к принудительной высылке в Англию. Ночью, накануне отправки на корабль, проповедник сбежал и переселился в глухую местность к югу от Массачусетса, где основал поселение Провиденс («Провидение»), будущую столицу колонии Род-Айленд.

История с Томасом Мортоном получила новое и неожиданное развитие спустя пятнадцать лет. Он вернулся в 1643 году в Новую Англию под чужим именем и возобновил торговлю с индейцами и «бесовские игрища» в Мерри-Маунте. На этот раз терпение лопнуло у губернатора Джона Уинтропа. После рейда бостонцев на Мерри-Маунт имущество «слуги дьявола» конфисковали, поселение сожгли дотла, а сам автор «Новоанглийского Ханаана» в кандалах был отправлен в Лондон для суда.

Привязанность Томаса Мортона к Америке оказалась воистину неистребимой. «Несколько лет спустя, – написал Бредфорд, – когда в Англии шла война, он снова сюда явился и был в Бостоне заключен в тюрьму за книгу свою и за иные дела, ибо закоснел во зле». Из тюрьмы Мортон уже не вышел.

Чтобы понять духовный мир и побуждения первых поселенцев Новой Англии, лучше всего обратиться к их моральным авторитетам. Джон Уинтроп в речи на Генеральной ассамблее Массачусетса 3 июня 1645 года обосновал пуританскую концепцию нравственно-правовых возможностей человека. По его мнению, существует два вида свободы: естественная и моральная. Естественная свобода присуща человеку и всем тварям. Такая свобода, не ограничивая человека в помыслах и поступках, лишь растлевает его. «Это свобода в равной мере творить добро и зло. Как раз против зверя в нас и направлены все законы Божьи… Свободу другого вида я называю гражданской, или федеральной, она может быть также названа моральной – в свете соглашения между Богом и человеком в моральном законе и конституции и политических соглашений между самими людьми. Такая свобода – настоящая цель и объект власти и не может существовать без нее; и только она – истинна, справедлива и честна. За такую свободу мы и стоим, рискуя, если необходимо, не только имуществом нашим, но и жизнью».