Сергей Нечаев - Добрый доктор Гильотен. Человек, который не изобретал гильотину

В то время помешанный на гуманизме доктор Гильотен очень хотел самого наилучшего для своих современников. Он на год стал врачом брата короля, графа Прованского, будущего Людовика XVIII. Его карьера быстро двигалась в гору, поэтому вполне естественно, что он, как и врачи Парижской медицинской академии, к которой принадлежал и Гильотен, возмутился, когда в Париже объявился Месмер. Последний разрабатывал идеи Яна ван Гельмонта, который за сто лет до рождения Месмера писал:

«Магнетизм есть неизвестное свойство небесной природы, очень напоминающее звезды, которому совсем не препятствуют ограничения пространства или времени <���…> Каждая тварь обладает своей собственной небесной силой и тесно связана с небесами. Эта магическая сила человека может действовать вне его, она лежит, так сказать, скрытая во внутреннем человеке. Эта магическая мудрость и сила, таким образом, спит, но может быть приведена в действие простым внушением, и тогда она оживет».

В свою очередь, Месмер считал, что в организме целителя циркулирует особая жидкость — «магнетический флюид», через который на больного действуют небесные тела. Он был убежден, что одаренные целители могут передавать эти флюиды другим людям и таким образом излечивать их.

— Я готов положить голову на плаху, — горячился, еле сдерживая себя, доктор Гильотен в бесконечных спорах со своим пациентом, братом короля Людовика XVI, — что этого не может быть! Почему? Да потому что не может быть! И точка!

— Не может быть — однако же есть!

И граф Прованский рассказал Гильотену, что этот самый Месмер вылечил от слепоты дочь австрийской императорской четы Марию-Терезию. И не только ее.

Коронованные особы и европейская знать, оказывается, на протяжении долгого времени в неизлечимых случаях прибегали к услугам этого «шарлатана».

— Воображение! — кипятился Гильотен. — И не более того…

Однажды граф Прованский (брат короля и будущий Людовик XVIII) заболел, и все симптомы указывали на нервное расстройство. Назначения доктора Гильотена не дали никаких серьезных результатов, и тогда граф де Сен-Жермен (авантюрист и алхимик) привез к больному Месмера.

Доктор Гильотен в этот момент находился на своем «посту» — у постели графа Прованского. Месмер при виде такого «клиента» хитро прищурился, а Гильотен надменно поклонился и попросил разрешения поприсутствовать при лечении.

Больного положили на кушетку, и Месмер начал делать над ним какие-то пассы. Через несколько минут граф отключился. После этого Месмер наложил ему на лоб два своих знаменитых магнита — он полагал, что они, выманивая болезнь из тела больного, притягивают ее к себе. Гильотен, стоя в углу, тихо смеялся, однако буквально через три подобных сеанса его сановный пациент был здоров, а Гильотен — посрамлен вместе со всей своей передовой наукой.

Однако доктору Гильотену было очевидно, что такие люди, как этот Месмер, просто проходимцы, которые облапошивают и обирают своих богатых «клиентов». Поэтому когда Людовик XVI, попав под ядовитые стрелы французских ученых-материалистов, приказал назначить специальную комиссию по расследованию сути «лечения» Месмера, наш доктор несказанно обрадовался.

Борьбу с «месмеризмом» возглавил медицинский факультет Сорбонны, под давлением которого король Людовик XVI образовал 12 марта 1784 года две научные комиссии с тем, чтобы они разобрались в существовании флюидов.

Была назначена комиссия из девяти членов, из которых пять (Антуан-Лоран де Лавуазье, Бенджамин Франклин, Ле Руа, Жан-Сильвен Байи и Габриель де Бори) принадлежали к Академии наук, а остальные четыре (Жан-Франсуа Бори, Шарль-Луи Саллен, Жан д’Арсе и Жозеф-Игнас Гильотен) — к медицинскому факультету.

Но Жан-Франсуа Бори умер при самом открытии действий комиссии и был замещен доктором Мишелем-Жозефом Мажо.

5 апреля того же года была назначена еще одна комиссия из членов Королевского медицинского общества, которая должна была приготовить королю особое донесение о действительности и пользе «животного магнитизма».

Выбор членов обеих комиссий был очень счастлив и не мог подать повода к каким-либо возражениям. Он свидетельствовал об искреннем желании французского правительства узнать истину о явлении, уже шесть лет волновавшем публику и служившем предметом ожесточенного спора между учеными.

Среди членов этих комиссий были такие светила науки, как химик Антуан-Лоран де Лавуазье, естество испытатель и тогдашний американский посол во Франции Франклин, астроном Байи и ботаник Жюссьё. И ученые мужи пришли к заключению, что никаких флюидов не существует, а единственной причиной «месмерических феноменов» объявили силу воображения пациента.

Собственно, об этом и говорил доктор Гильотен графу Прованскому, но тот не слушал его. Но теперь у Гильотена имелся на руках рапорт от 11 августа 1784 года на имя короля, из которого следовало, что наблюдатели являются людьми честными и лжесвидетельствовать не могут, поэтому они вынуждены признать, что 85 % больных месье Месмера полностью исцелены с помощью «магнетического флюида». Однако вся проблема заключается в том, что «процесс воздействия флюида не поддается эмпирическому наблюдению», а раз так — следовательно, таковое явление существовать не может.

Что же тогда, спрашивается, происходило?

Ответом на этот вопрос как раз и стал главный вывод комиссии: выздоровление воображалось больными.

Доктор Гильотен ликовал, а профессора медицины Сор-бонны, вооружившись этим рапортом, потребовали от сторонников Месмера подписать официальное отречение от своих «заблуждений».

Чтобы заглушить голоса скептиков и, как он везде кричал, «научной инквизиции», Месмер организовал «Общество вселенской гармонии» (Société de l’Harmonie Universelle), которое накануне революции насчитывало 430 членов. Отделения общества действовали в Страсбурге, Лионе, Бордо, Монпелье, Байонне, Нанте, Гренобле, Дижоне, Марселе, Кастре, Дуэ и Ниме. Штаб-квартирой общества служил роскошный особняк герцога де Куаньи в центре Парижа.

Следует отметить, что Месмер «простирал свои виды не на добродетель и целомудрие, а только на кошельки своих пациентов». Сейчас установлено, что в качестве казначея общества он обзавелся состоянием в 344 000 ливров и стал самым богатым ученым Европы.

Главным учеником и последователем Месмера в Париже был доктор Шарль Делон с медицинского факультета Парижского университета, личный врач графа д’Артуа (еще одного брата короля и будущего Карла X). Так вот, когда члены комиссии дали заключение о том, что Месмер не может объяснить, как действует его метод, следовательно — во Франции он должен быть запрещен, этот самый Делон смело сказал в глаза ученым, как он считал, «старой формации»: