Исабель Альенде - Зорро. Рождение легенды

Испания, конец 1814 г. — начало 1815 г.

Я наконец получила новые гусиные перья и могу продолжать историю юности Зорро. Почта в Мексику задержалась на месяц, и я успела потерять ритм повествования. Посмотрим, смогу ли я уловить его вновь. В Испании, изнывающей от нищеты и террора, в тот момент, когда они бежали от Рафаэля Монкады, наши герои попали в серьезную переделку, однако если отважный Зорро и терял от чего-то сон, то вовсе не из страха перед опасностями, а исключительно от сердечного томления. Любовные переживания, как пелена, затмевают человеческий разум, но, к счастью, это не слишком тяжелый недуг: стоит влюбленному добиться взаимности, как он мгновенно излечивается и вновь обретает интерес к происходящему вокруг. Впрочем, я должна предупредить читателей, что у нашей истории не будет традиционного финала со свадьбой и обязательным «они жили долго и счастливо». Впрочем, давайте вернемся к нашему повествованию, прежде чем я окончательно впаду в уныние.

Едва потайная дверь в стене библиотеки захлопнулась, Рафаэль Монкада оказался в западне. Его криков о помощи никто не услышал, крепкие стены, книжные полки, гардины и ковры приглушали звуки.

— Мы уйдем, как только стемнеет, — сказал Диего де ла Вега Хулиане, Исабель и Нурии. — Возьмем с собой только самое необходимое.

— Ты точно знаешь, что дверь можно открыть изнутри? — спросила Хулиана.

— Нет.

— Эта шутка зашла слишком далеко, Диего. Нельзя, чтобы Рафаэль Монкада погиб из-за нас, да еще такой медленной и жуткой смертью, похороненный заживо.

— Вспомни, сколько зла он нам причинил! — воскликнула Исабель.

— Мы не такие, как он, и не должны платить ему тем же, — твердо сказала ее сестра.

— Не беспокойся, Хулиана, твой поклонник не умрет от удушья ни при каких обстоятельствах, — рассмеялся Диего.

— Это еще почему? — спросила разочарованная Исабель.

Диего толкнул ее локтем и объяснил, что перед уходом они оставят Жорди письмо к Эулалии де Кальис и накажут отвезти его не раньше чем спустя два дня. Вместе с ключами от дома сеньора получит инструкцию, как отыскать и открыть потайную комнату. Так что, если Рафаэль не сумеет взломать дверь самостоятельно, его освободит тетушка. Дом со всем содержимым теперь принадлежит Эулалии, и уж она постарается спасти своего драгоценного племянника прежде, чем он прикончит коньяк. Чтобы Жорди в точности выполнил распоряжение, ему придется пожертвовать несколько мараведи, и остается надеяться, что Эулалия де Кальис, получив послание, отблагодарит кучера более щедро.

Ночью беглецы отправились в путь в карете, которой правил сам Диего. Женщинам было горько покидать дом, в котором прошла вся их жизнь. Здесь оставались воспоминания о спокойных и счастливых временах; здесь пришлось бросить вещи, хранившие память о земном пути Томаса де Ромеу. Дочери не смогли даже похоронить своего отца как подобает; его тело сбросили в общую могилу вместе с другими расстрелянными. От него остался только портрет, на котором Томас был молодым, стройным, незнакомым. Женщины чувствовали, что в их жизни начинается новый период. Они были молчаливы и печальны. Нурия стала вполголоса читать розариум, и вскоре ее воспитанницы заснули, убаюканные нежным потоком молитв. Диего на облучке погонял лошадей и думал о Бернардо. Острая тоска по брату заставляла юношу вести с ним бесконечные воображаемые диалоги. Диего как никогда нуждался в молчаливом присутствии друга, его неколебимой надежности и готовности всегда прийти на помощь. Молодой человек не знал, спасет он дочерей де Ромеу или, наоборот, погубит их. Пускаться в путь через всю страну было отчаянным безрассудством, и теперь Диего терзали сомнения. Его пассажирки, судя по всему, думали о том же. Чувство, охватившее юношу, совсем не походило на волнение, которое приходит перед битвой, оно пронзало внутренности, точно кинжал, сжимало затылок мертвящим холодом, это был ужас перед миссией, которая, возможно, ему не по силам. Если хоть что-нибудь случится с этими женщинами, особенно с Хулианой… Диего не хотелось даже думать об этом. Он отчаянно призывал на помощь Бернардо и Белую Сову, но зов терялся в ночи, тонул в свисте ветра и конском топоте. Диего знал, что Рафаэль Монкада будет искать их в Мадриде и других крупных городах, выставит патрули на французской границе и обыщет каждый корабль в Барселоне и других средиземноморских портах, но никак не на другом конце Испании. Кто в здравом уме отправится из Барселоны в Ла-Корунью, чтобы сесть на корабль? Хулиана была права: не всякий капитан осмелился бы взять на борт государственных преступников, но попробовать все же стоило. Беглецам предстояло переправиться через океан, но и на суше их поджидало немало опасностей. Первым делом нужно было отъехать от города как можно дальше и в самое ближайшее время избавиться от кареты, на случай, если бы нашлись свидетели их бегства.

Когда перевалило за полночь и лошади стали уставать, Диего решил, что они отъехали от города достаточно далеко и теперь можно отдохнуть. При свете луны он свернул с дороги и направил карету к лесу, где распряг лошадей и отпустил их пастись. Ночь была ясной и холодной. Четверо путников выспались в карете, завернувшись в плащи, а через пару часов, задолго до рассвета, Диего разбудил женщин, и они позавтракали хлебом с колбасой. Нурия выдала всем дорожную одежду: облачение пилигримов, приготовленное для паломничества в Сантьяго-де-Компостелу в честь освобождения Томаса. Это были туники длиной ниже колен, шляпы с широкими полями и длинные посохи с кривыми рукоятями, на которых висели фляги из сухих тыкв. Плащи, чулки и перчатки из грубой шерсти были призваны защитить паломников от холода. Кроме того, Нурия прихватила с собой отличное утешительное средство: две бутылки крепкого ликера. Собираясь в паломничество, Нурия даже представить себе не могла, что патрон не оправдает ее ожиданий. Возможно, у апостола Сантьяго был какой-то план, до поры до времени неясный простым смертным, но все равно столь жестокая насмешка была недостойна святого. Сначала дуэнья горячо поддержала идею Диего, но, взглянув на карту, поняла, что значит пересечь всю Испании с востока на запад. Это была не простая прогулка, а целое путешествие. Им предстояло не менее двух месяцев идти пешком в непогоду, испытывать лишения и спать под открытым небом. К тому же стоял ноябрь, то и дело принимался идти дождь, и оставалось совсем немного до первых утренних заморозков. Никому из них прежде не приходилось совершать долгие переходы в крестьянских сандалиях. Нурии пришлось усомниться не только в расположении Сантьяго, но и в благоразумии Диего.