Александр Речкин - Королева железного века против Рима

Смерть короля-клиента обострила противоречия в системе клиентских отношений. Хотя такого рода царствование было официальным назначением, подтверждённым юридическими процедурами, положение дело зависело в первую очередь от индивидуальных отношений между монархом и римским императором. Тацит не приводит доказательств передачи власти от царя-клиента супругу или детям после смерти как права, основанного на формальных нормах. Тем не менее, он упоминает о воле Прасутага, предполагая, что тот мог высказать её, ожидая, что она будет уважена. Мотивы Прасутага столь же важны, как и содержание его завещания. Тацит излагает события следующим образом: «Царь иценов Прасутаг, славившийся огромным богатством, назначил в завещании своими наследниками Цезаря и двух дочерей, рассчитывая, что эта угодливость оградит его царство и достояние от насилий». По оценке Тацита, Прасутаг был человеком с наследственным богатством и властью, который хотел оставить своё царство и дом неприкосновенным. Невозможно сказать, как именно повелитель иценов представлял разделение царства между Нероном и собственными дочерями. Возможно, он хотел, чтобы клиентские отношения перешли к его дочерям; однако смерть разрушила отношения клиента с Римом и оставила неопределённым статус народа иценов и семьи царя. Возможно, Прасутаг намеревался сделать Нерона наследником царства и обеспечить дочерей за счёт других средств. Завещание Прасутага предполагает, что ицены признавали богатство и сохранение земель предков как выражение ссоциального татуса и власти. Указания завещания также подразумевают, что иценские женщины могли унаследовать богатство и собственность отца.

Ожидание Прасутага, что назначение императора частичным сонаследником защитит его семью от обид и несправедливости, такое отношение перекликается с мотивами римских мужчин, которые пытались достичь аналогичной цели. В своей книге «Жизнеописание Юлия Агриколы» Тацит описывает негативные последствия назначения императора сонаследником. Агрикола умирает после продолжительной болезни, и император Домициан пытается скрыть свою радость по поводу его смерти, а также страх, что люди могут заподозрить его в причастности к гибели этого государственного деятеля. Завещание Агриколы трактуется как тонкое оскорбление императора: «Достоверно известно, что, прочитав оставленное Агриколой завещание, в котором он назначил Домициана сонаследником лучшей из жён и почтительнейшей из дочерей, тот не скрыл своей радости, как если бы был по заслугам отмечен этим знаком признательности покойного. Его душу вконец ослепила и развратила беспрерывная лесть, и он оставался в неведении, что хороший отец избирает в сонаследники только дурного принцепса».

В данном случае Домициан не смог понять, как подобает вести себя хорошему императору, и принял наследство от человека, который оставил после себя живых детей. Как царь-клиент, Прасутаг необязательно должен был составлять завещание. Однако, описывая два завещания со сходным содержанием, Тацит ставит Прасутага и Агриколу в один ряд с заботливыми семьянинами, а Нерона и Домициана с плохими императорами. Содержание завещания говорит больше о характере императора и доброте покойного, чем об ожиданиях продолжения отношений с Римом. Более важной, чем эти отношения, является надежда на сохранение безопасности семьи. В «Анналах» Тацита несколько человек, приговорённых Нероном к смерти, призываются назвать императора или его чиновников сонаследниками с аналогичными целями. Незадолго до самоубийства Анней Мела назначает своим наследником преторианского префекта Нерона – Тигеллина в надежде, что другие аспекты его воли могут остаться незыблемыми, в то время как Луцию Ветеру советуют назвать Нерона сонаследником до самоубийства, но тот отказывается, «не желая напоследок запятнать раболепием жизнь, прожитую как подобает свободному», и раздаёт все наличные деньги рабам. Ветер предполагает, что назначение императора наследником является признаком скорее раболепия, чем свободы. Учитывая эти примеры, Прасутаг, с одной стороны, находился в положении короля-клиента, а с другой, был таким же подданным тирана, как и все остальные.

Положение Боудики в качестве жены короля-клиента, возможно, и принесло ей римское гражданство, но этот статус не гарантировал, что она и её семья будут пользоваться уважением Рима и императора после смерти мужа. Нерон не вмешивался в дела Британии, а римская аристократия считала, что королевство Прасутага созрело для завоевания. Возможно, если бы Нерон поступил в соответствии с условиями завещания, восстания могло бы и не произойти. Вместо этого история Боудики воплотила в себе все проблемы, возникшие из-за несостоятельности клиентской системы и неприемлемого для местного населения управления римскими провинциями во времена Нерона.

Боудика исключена из завещания Прасутага, которое крайне туманно относительно перспектив передачи власти над племенем иценов. Нумизматические свидетельства добавляют ещё больше неясности как по части статуса Прасутага, так и способа управления племенем, ожидавшегося после его смерти. Некоторые свидетельства указывают, что в правящих кругах иценов произошёл раскол между союзниками Рима и противниками владычества империи, либо шёл процесс перехода от царской власти к правлению аристократической элиты. Распространение, обращение и использование монет в Восточной Англии, а также изменение состава металла, из которого они изготовлены, использовались для аргументации как в пользу объединения иценов, так и в пользу возможного переворота и изменения социальной организации племени во времена Боудики. Серебряные монеты первой половины I века с легендой ECEN или ECE могут относиться к иценам, хотя наличие «племенного» маркёра было бы уникальным среди монет Британии в это время. Другие типы носят имена возможных лидеров. Предлагаемые имена включают Прасутага, Антеда, Саену и Эсу, что приводит учёных к предположению о существовании в племени правящей семьи. Однако имена правителей могут представлять и различные подгруппы иценов или указывать на то, что лидерство было оспорено или разделено между Прасутагом и другими племенными вождями. В нескольких местах на территории иценов имелись монетные дворы, что, не исключено, указывает на децентрализацию власти в их государстве.

Другие учёные оспаривали значение монетных легенд иценов. Недавние исследования предполагают, что легенды на монетах – слова западногерманской или латинской этимологии, указывающие на титулы, а не на имена собственные: в этом значении «Прасутаг» (Prasutagus) является титулом военного и политического главы государства, а «Есупраст» (Esuprastus) – первосвященника. Если такое толкование верно, то монеты демонстрируют особый характер общества иценов и иную характеристику в отношении управления народом. В отличие от иценов, например, у катувеллаунов, другого значительного кельтского племени Британии, не было царя, имя которого указывалось на монетах. Скорее всего, общины в данном районе Британии объединились в первом столетии, когда возникла внешняя угроза. Муж Боудики должен был стать главным вождём, контролирующим различные административные районы. Его смерть оставила титул «Прасутага» свободным. Если подобные предположения справедливы, то положение Боудики было ещё более сложным.