Уильям Макговерн - Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории

Сначала шаньюй Гунчен попался на удочку. Во главе армии в 100 тысяч всадников он прорвался через Великую Китайскую стену и направился в сторону Мачэна. Тем временем китайская армия из 300 тысяч воинов пряталась в окрестностях, поджидая, когда гунны доберутся до цели. Какое-то время казалось, что китайская стратегия успешна и армия гуннов будет окружена. Однако, когда до Мачэна оставалось несколько миль, гуннский шаньюй вдруг заметил, что, хотя вокруг на лугах паслись стада, с ними не было ни одного пастуха. У него возникли подозрения, он остановил наступление и напал на маленький военный аванпост, где захватил командира, который под страхом смерти раскрыл весь план, так тщательно подготовленный китайцами. Узнав обо всем, шаньюй и его армия немедленно повернулись кругом и отступили на север, и хотя китайские войска, бросившись в погоню, преследовали их до самой Великой Китайской стены, они ничего не смогли добиться.

После инцидента в Мачэне стало очевидно, что ни о каком мире и дружбе между китайцами и гуннами не может быть и речи, и на протяжении долгих лет между двумя державами шли практически постоянные военные действия. В первые десять лет этого конфликта военная удача сопутствовала обеим сторонам в равной степени. Обе стороны несли огромные потери, но ни одна не могла одержать решающей победы.

В целом можно сказать, что китайцы чаще одерживали победы на западе, тогда как гунны имели преимущество на востоке. В 127 г. до н. э. китайцам удалось захватить плато Ордос, тот район к югу от Желтой реки (Хуанхэ), где она делает большой изгиб в сторону Южной Монголии. Однако эта победа означала только то, что китайцы снова захватили территорию, которая когда-то входила в состав владений Цинь Шихуанди (после 214 г. до н. э.), но после смерти этого великого завоевателя снова оказалась в руках гуннов. Кроме того, в том же году китайцам пришлось уступить гуннам несколько районов на востоке, в северной части современных провинций Шаньси и Хэбэй.

Важное изменение произошло в 123 г. до н. э., когда гунны перенесли свою столицу, точнее говоря, свою ставку к северу от пустыни Гоби, в какое-то место в бассейне реки Орхон, притока Селенги. Возможно, оно находилось где-то близ современного города Урга (Улан-Батор), но определенно в том регионе, где позднее возникла Монгольская империя. Не нужно забывать, что до этого центр гуннской державы располагался во Внутренней Монголии, к югу от пустыни и совсем близко от границы с Китаем, так что этот перенос следует рассматривать как признак слабости.

Для большей уверенности миграцию на север гунны осуществили после того, как одержали внушительную победу, в которой они уничтожили одну китайскую армию и пленили другую. Более того, перемещение было сделано в соответствии с принципами военной стратегии, или, как говорят китайские записи, перемещаясь на север, гунны надеялись побудить китайскую армию преследовать их по пустыне Гоби в надежде, что китайские войска будут измотаны долгим походом и станут легкой добычей для гуннских всадников.

Несмотря на все это, перенос столицы показал, что гунны оставили агрессивную политику и перешли к оборонительной. Это, в свою очередь, означало, что прежний баланс сил был существенно нарушен в пользу китайцев. Можно сказать, что после этой миграции на север гунны больше никогда не смогли восстановить свое былое могущество.

До этого времени вся власть в империи гуннов находилась в руках шаньюев, и каждый из этих шаньюев, обладая большим авторитетом, мог преодолевать тенденции дезинтеграции и упадка. Однако в 126 г. до н. э. в разгар очередного конфликта с Китаем последний великий завоеватель, шаньюй Гунчен, умер. Трон должен был унаследовать его сын, но в результате государственного переворота титул шаньюя получил младший брат Гунчена. Эти события, по-видимому, вызвали у гуннов большие проблемы и привели их в смятение.

Но еще важнее то, что узурпатор и его преемники оказались людьми весьма невысокого калибра. Каждый из них правил лишь короткое время и был не в состоянии проводить твердую политику как в отношении внутреннего управления, так и внешних военных действий. В течение периода с 140 по 87 г. до н. э., когда Китаем правил всего один император, трон шаньюя занимали не меньше семи человек, ни один из которых, за исключением Гунчена, не достоин отдельного упоминания.

Таким образом, пока гуннами правили люди второго сорта, китайцам посчастливилось иметь нескольких необычайно способных военачальников. Из них необходимо упомянуть только двух: Вэй Цин – главнокомандующий китайской армией с 124 г. до н. э., и его еще более блестящий племянник, Хо Цюйбин (Хо Цюй-бин).

Военачальник Вэй Цин являлся классическим примером способности императора У-ди подбирать выдающихся лидеров из низших слоев общества. Вэй Цин был незаконнорожденным сыном девушки-рабыни. Мальчиком пас стада, потом нанялся конюхом к одному феодалу, а затем обеспечил себе должность командира в армии. Своим поступлением и быстрым продвижением в армии он был обязан не столько своим личным достоинствам, сколько протекции своей сводной сестры, которая попала в гарем императора в качестве наложницы, а затем поднялась до положения супруги императора. Но хотя своими ранними успехами Вэй Цин был обязан сестре, вскоре он показал, на что способен сам, и его дальнейшее продвижение происходило исключительно благодаря его способностям и энергии. Для нас неудивительно узнать, что он был хорошим лучником, но, учитывая его низкое происхождение, весьма примечательно, что он был очень педантичен в подготовке своих командиров и приветлив по отношению к солдатам. Результатом такого поведения была их преданность, ставшая залогом его многочисленных побед.

Однако еще более выдающимся, чем Вэй Цин, был его племянник Хо Цюйбин, особенно прославившийся как командующий китайской легкой конницей. Свою первую командную должность он получил еще в юности, в возрасте 18 лет. Безусловно, это назначение состоялось благодаря его влиятельному дяде, но молодой командир за поразительно короткое время доказал, что является одним из самых одаренных военачальников своего времени, и начал завоевывать одну победу за другой. Его безвременная смерть в возрасте 24 лет стала одним из самых больших несчастий, выпавших на долю Китая за время правления династии Хань.

Китайская хроника гласит: «Никакие войска других генералов не могли сравниться с войсками Хо Цюйбина. Командуя только специально отобранными солдатами (элитой армии), Хо Цюйбин мог проникать далеко вглубь вражеской территории. Со своим отрядом из самых лучших всадников он всегда опережал основную часть армии… Другие военачальники постоянно попадали впросак, поскольку не могли угнаться за ним или соединиться с его частями в назначенное время. Поэтому слава Хо Цюйбина росла день ото дня, пока в конце концов не сравнялась со славой главнокомандующего».