Уильям Макговерн - Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории

Вскоре после этого, но задолго до того, как послы смогли добраться до своей родины, императору официально вручили меморандум, где выражался решительный протест против назначения варвара на столь высокий пост в китайской табели о рангах. Утверждалось, что подобное действие вовсе не добавит Китаю популярности у западных варваров, а, напротив, вызовет всеобщее презрение к нему. Меморандум произвел на императора сильное впечатление, и он немедленно издал приказ остановить послов из Яркенда и попросить их обменять документ о назначении Хиена наместником на другой, согласно которому он просто назначался военачальником китайской армии.

Китайским чиновникам действительно удалось перехватить послов из Яркенда, но последние наотрез отказались обменять документ. Обеспокоенные этим отказом, китайские чиновники решили прибегнуть к силе и, используя жесткие методы, сумели обеспечить возврат документа о назначении Хиена наместником. Когда вскоре после этого Хиен узнал о том, что случилось, его это возмутило. Неудивительно, что после этого он стал испытывать к Китаю и китайцам лишь неприязнь и решил, что если не может править Кашгарией как китайский представитель, то сможет сделать это как независимый суверен.

Всем царствам Кашгарии были направлены специальные послания с требованием официального признания Хиена их повелителем. Некоторые, как, например, Куча, выразили определенные возражения против этого, но их сопротивление было быстро подавлено силой, и в скором времени все кашгарские государства официально признали себя вассалами царя Яркенда. С учетом нового положения дел ему присвоили – или он сам взял себе – титул шаньюя, повторяя тот, что был принят у гуннов.

В течение четырех-пяти лет Хиен мог наслаждаться авторитетом правителя довольно большого государства-империи, не встречая серьезного противодействия. Но, не сделав выводов из ошибок, допущенных китайцами и гуннами в отношении больших поборов, он тоже потребовал от многочисленных подчиненных ему малых государств выплаты огромной дани. Это, естественно, вызвало недовольство, и в 45 г. правители 18 кашгарских государств, большинство из которых располагалось на севере и северо-востоке, поблизости от Китая, отправили ко двору императора Поднебесной специальное посольство с просьбой спасти их от тирании и гнета Хиена, включив в состав Китайской империи.

Эта просьба была чрезвычайно лестной, но император снова выразил опасения и нежелание ввязываться в новый проект, который мог потребовать напряжения сил и ресурсов. Он осыпал многочисленных участников посольства комплиментами и даже подарками, но напомнил им, что в самом Китае еще не окончательно восстановлен мир и что гунны снова создают проблемы на северной границе. В заключение император сказал, что в существующих на данный момент обстоятельствах Китай не в том положении, чтобы помогать или защищать своих друзей с далекого Запада.

Таким образом, послы недовольных государств так ничего и не добились. В действительности это посольство лишь послужило причиной для еще больших неприятностей, поскольку Хиен, узнав о попытках договориться с Китаем, немедленно повысил налоги и требования, добиваясь полного подчинения. Уже на следующий год (46 г. н. э.) он отправил посланника в Шаньшань (государство, которое раньше называлось Лоулань), требуя, чтобы правитель этого царства прекратил всякую переписку и связи с китайцами. Движимый отчаянием, царь Шаньшаня не только отказался выполнять требования Хиена, но и убил его посланника. Этот поступок сразу же вызвал открытые военные действия. Хиен привел в Шаньшань армию и после битвы, в которой войско этой страны было полностью разгромлено, царю Шаньшаня пришлось бежать, спасая свою жизнь, и затем какое-то время отсиживаться в горах.

После того как он преподал этот урок своему мятежному восточному вассалу, Хиен отвел свои войска назад в Яркенд. Но зимой того же года амбициозный монарх предпринял еще одну кампанию, на сей раз против Кучи, которая проявляла признаки беспокойства. В этой кампании Хиену снова сопутствовал успех, и, поскольку Куча находилась недалеко от Яркенда, Хиен решил покончить с ее существованием как независимого или даже автономного государства и включил ее территорию в состав своего непосредственного владения.

В предыдущей главе мы видели, что в годы, непосредственно следовавшие после начала христианской эры, гунны после нескольких десятилетий вассальной зависимости от Китая снова смогли обрести независимость и восстановить контроль над Монголией и Западной Маньчжурией. Однако Кашгария, всего несколько лет входившая в состав новой гуннской империи, откололась от нее, и на ее территории возникла еще одна империя, в которой доминирующее положение занял царь Яркенда.

В период, начавшийся в 46 г. и закончившийся в 73 г., новое гуннское царство претерпело удивительную трансформацию, которая, как стало ясно позднее, имела огромнейшее значение для развития всей Центральной Азии. Эта трансформация, носившая по большей части географический характер, закончилась переносом центра гуннского царства на тысячи миль к западу и, таким образом, по меньшей мере косвенно привела в дальнейшем к вторжению гуннов в Европу.

Изменения начались после смерти шаньюя Ю, случившейся в 46 г. Несмотря на то что мы мало знаем о жизни Ю, он наверняка был незаурядной личностью, поскольку в течение его долгого царствования (18–46 гг.) гуннам действительно удалось вернуть себе независимость и снова стать важным фактором в дальневосточной политике. То, что этого успеха удалось достичь во многом благодаря уверенному лидерству Ю, подтверждает тот факт, что вскоре после смерти Ю гунны снова пали жертвой внутренних распрей, носивших очень серьезный характер и едва не лишивших их недавно завоеванной независимости.

На самом деле внутренние конфликты были не единственным из того, что тревожило гуннов в этот период. Китайские летописи сообщают, что как раз в то время, когда умер Ю, на территории гуннов в течение нескольких лет стояла засуха. Засуха была тем ужаснее, что сопровождалась появлением огромных туч саранчи, превратившей значительные территории гуннских пастбищ в пустыню. Китайские летописцы утверждают, что в результате этой засухи и нападений саранчи гунны лишились более половины своих стад, что привело к огромной смертности среди них самих.

Такие тяжелые потери и людей и собственности, естественно, оказали влияние на морально-политическое состояние гуннов. Они не только оставили всякую надежду на завоевание Северного Китая, но стали бояться, что Китай воспользуется их слабостью и страданиями, чтобы начать еще одну широкомасштабную кампанию на севере. Именно этот страх заставил шаньюя по имени Бонюй, который стал преемником своего отца, гуннского шаньюя Ю, отправить в Китай посольство с предложением о заключении нового соглашения о мире и дружбе.