Анатолий Терещенко - Хрущев. Охота на силовиков

Как видим, в его словах не было возражений по сути реформ, а было жесткое неприятие формы их проведения. Хрущевское сокращение армии сказалось на судьбах многих офицеров, генералов и даже маршалов. Военачальники, пытавшиеся протестовать против бездумного сокращения ВС, безжалостно изгонялись Хрущевым из армии.

Не оставался в стороне от этой проблемы и КГБ при СМ СССР. Вот фрагмент одной из докладных с материалами, полученными, судя по исходящему реквизиту с цифрой «3», военными контрразведчиками:

КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

Исх. №с / 3 / 001377 от 6.10.61

Сов. секретно

Докладываю:

2. При перлюстрации писем военнослужащих Забайкальского военного округа только за одну неделю — с 10 по 17 февраля 1958 года — выявлено более 100 писем офицеров, в которых содержалось осуждение и самого сокращения вооруженных сил, и того, как оно происходило. Вот одно из самых типичных писем: «Уже который раз мы находимся под страхом этих мероприятий, но теперь не миновала и нас эта кампания. Наша дивизия расформируется. Из нашего полка (пока по слухам) останется всего 5 человек, то есть все будут уволены в запас. Мы, надо сказать, одеты и обуты, но ты бы посмотрела, как у нас демобилизуются офицеры, у которых по 2–3 детей — ни одежды, ни денег, ничего нет, и увольняют без пенсии, не хватает 1,5–2 лет. Настроение у всех ужасное. Сейчас просто повальная демобилизация. К чему бы это?»

Председатель КГБ при СМ СССР

генерал армии И. Серов.

Надо отметить, что ни одна страна мира в те годы не сокращала в таких масштабах и в такие сжатые сроки свои войска. Эта политика Хрущева была «тухлым яйцом», как говаривал великий полководец А. В. Суворов.

Ну как не вспомнить слова Сталина, сказанные им во время совещания по вопросам демобилизации Красной армии 22 мая 1945 года:

«Каждому увольняемому бойцу продать по дешевой цене трофейные товары и дать жалованье за столько лет, сколько он прослужил в армии. При увольнении на руки выдать сухой паек … При демобилизации не отпускать бойцов и офицеров с пустыми руками — раздавать радиоприемники, велосипеды и другие вещи и, кроме того, организовать через хозяйственный аппарат полка продажу различных товаров».

Хрущевская военная реформа проходила не как сокращение, а как бесчеловечное крушение надежд и судеб личного состава Вооруженных Сил страны.

После завершения Гражданской войны в СССР бывали мятежи и восстания, но их нельзя было назвать общероссийской смутой в прямом понимании этого слова. В государственном масштабе она не существовала.

Яростный штурм первой пятилетки сочетался с коллективизацией сельского хозяйства, создавшей напряженность в деревне, которая привела к «перелому» в 1929 году, ликвидации кулачества, неистовству в коллективизации, после которого не могла не появиться статья Сталина — «Головокружение от успехов». Она прозвучала как взрыв бомбы. Вождь признавал массу допущенных ошибок на селе в ходе создания колхозов. Главная проблема виделась в подорванном животноводстве. Зерном страну обеспечили, мясом и маслом — нет. В годы коллективизации случались и бунты, за которые партийных руководителей достаточно жестко секло вышестоящее начальство.

Хрущеву почему-то везло. Правда, во время руководства Московской партийной организацией он чуть не споткнулся. Сталин на одном из совещаний, грозно сверкнув очами из-за срыва сроков строительства одной из станций метрополитена, гневно буквально выстрелил в сторону Никиты Сергеевича словами:

«Вот вы все хвастаете, а у вас много осталось воров и вредителей. А вы думаете, что всех выловили!» Эти слова были страшнее пуль. Они многих били по карьере, а некоторых уничтожали и физически.

«Это конец мне, — подумал Хрущев. — Придется распрощаться с должностью, семьей, а может и с жизнью … »

Но вместо ареста и путевки на Соловки или в другое гулаговское место ему выдали ордер на пятикомнатную квартиру в знаменитом Доме на набережной. Считалось, что Никиту не трогали потому, что он играл роль этакого простачка и, главное, не боялся казаться смешным перед хозяином Кремля.

Среди сталинского окружения Хрущев, так называли его коллеги по партийному аппарату, имел репутацию самодура и балабола. Он с удовольствием выступал с вычурными речами, восхвалял «вождя народов — великого Сталина». Но только с трибун, чтоб быть на виду у масс. Глядь — и донесут Хозяину, как я его почитаю! На вечерних посиделках на даче Сталина вождь нередко просил его сплясать гопак со словами: «Микитка, пляши!» И подвыпивший и уже изрядно пополневший, в широких брюках, похожих на запорожские шаровары, Никита давал жару коротким ногам. То крутился как юла, то продвигался вприсядку …

Жесточайшей проверкой на прочность СССР стала Великая Отечественная война. И это испытание Советским Союзом и его народом было выдержано с честью. После окончания тяжелейшей бойни страна в кратчайшие сроки стала сверхдержавой не только как обладающая самой боеспособной армией в мире, но и по социально-экономическим показателям и научно-техническому уровню, по образованию, здравоохранению и культуре.

Как бы мы не относились к Сталину, следует признать, что его культ вошел в государственную идеологию и стал косвенным подтверждением полного доверия народа к своему руководителю. Да, культ был, но была и личность в облике государственного деятеля, поднявшего на достаточно высокий уровень страну, как до войны, так и после нее — самой опустошительной, самой ужасной и самой кровопролитной. Телами, не цветами устилались поля нашей Отчизны. Страшная цифра — более 27 миллионов соотечественников полегли в землю, целое государство испарилось за 1418 дней и ночей.

Часто упрекают власть того периода за проигрыши в первые месяцы войны и повальное отступление частей РККА летом 1941 года. Справедливость тут очевидна — доверчивость и шапкозакидательство властей, и в первую очередь Сталина и некоторых полководцев, тому виной. Неподготовленность армии к внезапному нападению, не обустроенность новых пограничных рубежей и слабость в управленческом звене тоже негативно повлияло на ход суровых событий.

Хотя разведка добывала и выкладывала на стол Верховному Главнокомандующему глубокую упреждающую информацию, на которую надо было реагировать не так, как это делал Сталин. Наверное, он слишком доверял бумагам и заявлениями дипломатических чиновников. Вождь, надо это признать, в первые месяцы сражений проигрывал тактически, но, в конце концов, выиграл войну стратегически.