Анатолий Терещенко - Хрущев. Охота на силовиков

«Дорогие товарищи, борьба с бандеровщиной не окончена. Пройдут годы, осужденные отбудут свои сроки. Далеко не все из них вернуться на Украину полностью раскаявшимися. Вырастут дети и внуки репрессированных, в их душах сохранится обида за судьбу своих отцов и дедов …

При мощной подпитке с Запада, на волне украинского национализма и русофобии бандеровщина возродится. Поэтому необходимо адекватное противодействие — политическое, экономическое и социальное, но особенно идеологическое … »

Противодействие, видимо, было неадекватное. То, что сегодня творится на Украине — это просчет наших внешнеполитических чиновников.

Но вернемся к хрущевским временам.

После поголовного освобождения русофобских коллаборационистов процесс роста националистических проявлений резко пошел в гору на Украине, в Литве, Латвии, Эстонии, на Северном Кавказе и в других местах. Дети и внуки тех, кто был справедливо осужден советской властью, пробравшись и захватив партийно-административные посты, стали на путь постепенного выращивания махровой русофобии. Вот откуда появились кравчуки, ющенки, порошенки и им подобные.

Доклад Хрущева на XX съезде КПСС и развенчание культа личности Сталина считается главным достижением в десятилетней деятельности Никиты Сергеевича. Так, во всяком случае, оценивают его наши либералы и Запад. Но если внимательнее присмотреться к его действиям, то они часто носили волюнтаристский, непродуманный и ущербный для страны характер.

Есть смысл начать с того, что от перехода к власти до зачитывания съездовского доклада прошло целых три года. Какое препятствие новый лидер партии и государства видел, чтобы вскрыть факты злоупотреблений раньше? Что ему мешало активно действовать в этом направлении? Ответ один — мешали архивы как в Москве, так и на Украине. По воспоминаниям многих сотрудников МВД и КГБ, в том числе и Председателя КГБ при СМ СССР В. Е. Семичасного, начиная с конца 1953 года органы госбезопасности, возглавляемые генералом И. А. Серовым, по распоряжению Н. С. Хрущева проводили тщательную чистку архивов. Цель у них была одна — скрыть или уничтожить компрометирующие материалы. Только в Москве к этой «скользкой работе» привлекли более двухсот сотрудников органов государственной безопасности. Документы, «опасные» для Хрущева, часто уничтожались или заменялись подделками.

Несмотря на то, что Хрущев, будучи первым секретарем КП Украины, в конце 1930-х годов по должности состоял в так называемой «тройке НКВД», его фамилия на расстрельных списках отсутствует. А ведь в этих темных делах он был «стахановцем». Уцелела телеграмма «вождю народов», датированная 1938 годом, когда Н. С. Хрущев работал на Украине. Вот ее текст:

«Дорогой Иосиф Виссарионович!

Украина ежемесячно посылает 17–18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более 2–3 тысяч. прошу принять меры.

Любящий Вас Н. С. Хрущев».

Таким образом, в данном случае Сталин не инициировал массовое уничтожение людей, а наоборот, сдерживал угодническо-кровавые порывы Хрущева.

Почему эту главу автор назвал так? Ответ он нашел в материалах журналиста и историка Николая Мельничука. На его адрес пришел конверт с письмом от А. Н. Степанова — жителя Республики Саха (Якутия), Сомпонского улуса, пос. Хандыка. Вот его текст:

«В 1964 г. в Москве, будучи студентом, познакомился с 80-летним полковником КГБ в отставке (фамилию забыл). Бывший царский полковник, он в 1917 г. перешел на сторону революции, был троцкистом, позже стал большевиком, и в Киеве служил командиром роты ЧОН ( части особого назначения — Прим. авт.) РККА.

В этой же роте служил командиром отделения сын мелкого фабриканта Хрящев Никита Сергеевич, балагур и за языком в карман не лез. В то время профсоюзы имели огромное значение и влияние. В их руководящие органы подбирали грамотных людей. Заметили и командира роты ЧОН — бывшего полковника (троцкисты ковали свои кадры) и предложили ему должность председателя профкома одного большого завода.

«Полковник» отказывался, но на третий раз его вызвали в ревком и сказали: «Ты — член партии. Если не согласен с нашим предложением, то решим твою партийность».

Он вынужден был согласиться. Три месяца работал председателем профкома, но не подходил для этой работы, неоднократно просил об освобождении…

Однажды ему предложили найти подходящую кандидатуру вместо себя. Тогда он и вспомнил балагура Хрящева. Ревком согласился, и Н. С. Хрящев занял кресло председателя, а через некоторое время стал уже заметной фигурой. «Полковник» ушел опять командиром роты, впоследствии его назначили начальником секретной охраны Кремля.

Однажды, в 1934-м или 1936 году, он проверял секретные посты охраны. Было около 4 часов утра. Вдруг недалеко остановилась правительственная машина, из нее высунулся человек, приветственно помахал шляпой и уехал. Кто бы это мог быть? И вдруг осенило — да это же Хрящев!

Только почему-то его называли уже Хрущев, а не Хрящев. Дома поделился новостью с женой. Она встревожилась и потребовала никому об этом даже не заикаться и не попадаться Хрящеву на глаза — можно поплатиться жизнью за свое знание его подлинной фамилии — ведь не случайно он изменил ее».

Прочел письмо Николай Мельничук и посчитал, что это бред сумасшедшего, хотя что-то и настораживало. И пошло — поехало. Почему-то в Калиновке после смерти «лидера» земляки снесли «музейный» домик. Летом Николай познакомился с заместителем редактора городской газеты «Кочегарка» в Горловке П. И. Скубко.

— Журналисты Донецка, — рассказывал он, — подготовили к 70-летию Хрущева подарок — выпустили книгу о его пребывании на шахтерской земле. Красочное, дорогое издание. Работники обкома партии повезли подарок в Москву, дабы вручить юбиляру. Никита Сергеевич отобрал несколько экземпляров на память, поблагодарил, но запретил пускать книгу в продажу. Мол, нечего культ личности создавать. Но Скубко показалось странным не это, а то, что составители сборника, как не пытались найти шахту и рудник, на которых якобы в поте лица трудился Хрущев, так и не нашли.

Широкую известность обрел факт, утверждает Мельничук, предательства Родины сыном Хрущева Леонидом. Будучи летчиком, он застрелил по пьянке офицера. Позже, попав в плен, стал работать на немцев. По приказу Сталина был выкраден у немцев партизанами, осужден и расстрелян.

Ю. Дьяконов в своей книге «Пятая колонна в России» (1995) приводит слова Н. С. Хрущева по этому поводу:

«Я за сына Сталина и мертвого не прощу».

Не без ведома именитого отца изъяли компромат из личного дела Леонида. Так же, как и документы о расстрелах «врагов народа» с резолюциями самого Хрущева в его бытность на посту первого секретаря ЦК КП(б) Украины …