Леонид Млечин - 1991. Заговор? Переворот? Революция?

— Как вы думаете, никто из этих тринадцати не ходил по вечерам докладывать союзному руководству, что у вас происходит?

— Нет у меня оснований кого-то подозревать в стукачестве. Это была команда единомышленников. Они это делами подкрепляли.

— Существует мнение, что работники КГБ умеют разговорить других, но скрывать собственные мысли. Когда вы подбирали свою команду, как определяли: можно этому человеку довериться или нет, если он тоже научен скрывать свои мысли?

— Тот, кто скрывал от меня свои мысли, мне не нужен был. Мне нужны были те, с кем мы разговаривали на одном языке, те, с кем у нас общие представления о будущем нашей работы, о будущем страны. Я подбирал единомышленников. Так что передо мной не таились.

— Но как вы могли быть в этом уверены?

— Есть шестое чувство… В глаза человеку поглядишь — и уверен, что он тебя не продаст. Хотя бывали ошибки, конечно. Но редко.

— Вы научились разбираться в людях, или у вас это от природы?

— Жизнь научила. Острые ситуации помогают сплачиваться. Я со многими из тех, кто у меня работал, до сих пор дружу. Некоторые, к сожалению, ушли из жизни, царство им небесное. А так обязательно каждый год в мае собираемся.

— Во внешней разведке существовала собственная служба контрразведки. Я сам наблюдал, как оперативные работники присматривали друг за другом. А у вас такое было? Например, стоите вы в курилке, беседуете и вдруг замечаете, что кто-то вас очень внимательно слушает?

— У нас была служба собственной безопасности. Но это был отстойник, откровенно говоря. Чем они занимались? Выпил кто-то. Болтнул лишнего. Потерял секретный документ. Либо конфликт произошел, кто-то на кого-то рапорт написал. Вот такой рутиной служба безопасности и занималась. Борьба с инакомыслием внутри комитета — такого у нас не было.

— Вы принимали во внимание, что кто-то, подслушав ваш разговор, может побежать к начальству и накапать: а вот Иваненко такое говорит!

— Мне, честно говоря, было на это начхать. Я был уверен в своей правоте, я ее доказывал руководителям любого ранга. Меня всегда поддерживал начальник Инспекторского управления Сергей Васильевич Толкунов. Век молиться на него буду. Отдать ему должное, он ощущал настроения в обществе. И нас этому учил. Разговоры о покаянии он первый начал. Сергей Васильевич говорил: «Не забывайте, ребята, нам предстоит ответить за преступления 30–40-х годов, за ту беду, которую органы принесли своему народу, покаяние наступит все равно». Так что вот были люди в возрасте, которые мыслили молодо и современно. А были молодые ретрограды, кондовые. Бубнили: «Мы будем выполнять указания партии, мы будем выполнять указания КГБ СССР. Никакой инициативы».

— Вы не думали, что ваши телефонные разговоры и кабинет прослушиваются? Или имели это в виду?

— Об этом думал. Грешно, конечно, было бы руководству КГБ СССР не воспользоваться этой возможностью, не послушать, не проконтролировать что мы там делаем. Но я избрал такую линию поведения: я не делаю ничего противозаконного, я служу законно избранной власти, я служу закону. То есть вел разговоры об абсолютно законных, легальных вещах. И никаких тайн! За одним исключением, когда началась подготовка к выборам первого президента Российской Федерации. Тогда в КГБ СССР — вопреки закону! — сформировали тайный штаб с задачей поддержать кандидата Рыжкова и скомпрометировать кандидата Ельцина. Ну, эту информацию мне донесли мои товарищи.

Иваненко доложил Борису Николаевичу:

— Вас будут компрометировать, а поддерживать Рыжкова. Что делать? Ваши рекомендации?

Ельцин пренебрежительно ответил:

— Пусть работают, они мне только помогут.

Как в воду глядел. Действительно, что бы ни предпринималось, все шло во вред Рыжкову и на пользу Ельцину.

Накануне голосования на совещании в КГБ СССР у заместителя Крючкова по кадрам Пономарева спросили:

— Виталий Андреевич, а кого завтра выберут?

Он удивленно:

— А у вас что, есть сомнения? Рыжкова.

Рыжков с треском проиграл.

Иваненко действительно легко находил единомышленников, готовых помочь ему в КГБ России.

Сергей Алмазов тоже служил в Инспекторском управлении:

— Мы понимали, что и нам надо перестраиваться. С прежней идеологией работы мы далеко не уйдем. И на местах эти вопросы поднимали. Хотели развития демократических начал в нашей работе, чтобы не было так: я начальник, ты дурак, а, значит, если поменяемся местами, то и все будет наоборот.

Мы видели, что верхушка, руководящее звено оторвались от жизни. Я работаю начальником райотдела и мне приходит указание обкома партии: установите, какие цены на базаре? Ну, причем здесь мы? Почему я должен посылать оперативный состав выяснять, почем картошка, лук, мясо… Если партия живет чаяниями народа, значит, она должна сама это знать.

В последние годы кадры на руководящую работу в органы подбирали из партаппарата, так называемые золотые наборы. Во всех регионах подбирались здоровые, молодые партийные работники. Направлялись на учебу, в Москву. Проходили ускоренное обучение, после чего занимали руководящие посты. Народ, конечно, был разный. Умные и талантливые быстро входили в курс дела. А попадались такие, что не поймешь, как они и в партаппарат попали.

Первая моя поездка как старшего инспектора Инспекторского управления — во Владимир. У меня удостоверение, подписанное председателем КГБ Крючковым. Вечером в здании областного управления работаю с материалами и слышу два человека орут друг на друга.

Один кричит:

— Я тебя посажу!

А другой:

— Прежде, чем ты меня посадишь, я тебя выгоню отсюда!

Заходит один из работников управления.

Спрашиваю:

— Что это такое?

— Начальник управления с секретарем парткома беседуют.

Управлением во Владимире много лет руководил генерал-майор Алексей Сергеевич Стрекалов. До этого он служил в Таджикистане, руководил Ленинабадским управлением, потом стал замом в республиканском комитете госбезопасности.

Сергей Алмазов:

— Секретарь парткома, выбранный уже на новой волне, по ряду вопросов занял принципиальную и, я бы сказал, верную позицию. Соответственно, стал предъявлять претензии к начальнику управления. Стрекалов пришел как раз по партийному набору. И он возмущался: как секретарь парткома смеет! А дела были не очень красивые… Ленинский субботник. Хозяйственник говорит: ребята, надо напилить досочек такого-то размера. Напилили. Оказывается, доски пошли на дачу Стрекалову. Конечно, это возмущало людей… Такие эпизоды накладывались на общий непрофессионализм, барство…

Я доложил Иваненко. Сходили к начальнику нашего управления: Стрекалова надо убирать. Написали справку и идем к Виталию Андреевичу Пономареву, заместителю председателя КГБ по кадрам. А он пришел в комитет по тому же партнабору.