Леонид Млечин - 1991. Заговор? Переворот? Революция?

И приложил заявление с просьбой разрешить ему перейти в Академию наук.

Горбачев заявление об отставке отверг:

— Это я буду решать, а не ты!

Михаил Сергеевич не стал расставаться с Примаковым. Слишком его ценил.

13 марта 1991 года Верховный Совет СССР разрешил Горбачеву создать Совет безопасности, своего рода узкий кабинет. В него вошли вице-президент Геннадий Иванович Янаев, новый глава кабинета министров Валентин Сергеевич Павлов, председатель КГБ Владимир Александрович Крючков, министры обороны — Дмитрий Тимофеевич Язов, внутренних дел — Борис Карлович Пуго, иностранных дел — Александр Александрович Бессмертных, а также Бакатин и Примаков.

Каждую кандидатуру утверждали депутаты. Надо было набрать больше половины голосов. При первом голосовании Верховный Совет не утвердил Примакова. Кто-то из депутатов был недоволен бывшим спикером нижней палаты, но в основном не хотели пропускать человека демократических убеждений.

Горбачев доказывал, что Примаков нужен в Совете безопасности. Заставил проголосовать еще раз. Примаков подошел к микрофону и попросил не переголосовывать. Поступок оценили по достоинству. Примаков прошел. Тогда на Евгения Максимовича смотрели как на подозрительного либерала, впоследствии он воспринимался как неисправимый консерватор…

О штурме телебашни в Вильнюсе литовских чекистов не предупредили, потому что не доверяли республиканскому комитету. Генерал Цаплин назвал штурм «глупостью». Человек семьдесят литовских чекистов в знак протеста сразу уволились из КГБ.

Вильнюсская история повлияла на настроения чекистов по всей стране. Урок был извлечен. Ввяжешься в сомнительную историю — отвечать придется самому, начальство не прикроет, на себя ответственность не возьмет.

Виктор Иваненко:

— Я Цаплина потом спасал, когда ему пришлось срочно покинуть Вильнюс. Многих сотрудников КГБ Литвы пристроил в органы госбезопасности Российской Федерации.

Генерал Цаплин ушел из жизни при обстоятельствах, так до конца и не выясненных. 2 января 1995 года он вышел из дома на встречу. А на следующий день его нашли на набережной Москвы-реки мертвым и отвезли в морг 67-й больницы. Ему было пятьдесят восемь лет.

Виктор Иваненко:

— Мне его жена позвонила — Станислав найден мертвым в Строгино на речке. Я приехал сразу. Он на льду лежал мертвый. Из портфеля ничего не пропало. Но следы остались, словно его волокли. Следствие пришло к выводу, что у него сердце отказало, когда он в машине ехал. Видимо, таксист или кто его вез, бомбила какой-то, решил избавиться от трупа. Выволок из машины и бросил. Версия такая, конечно, имеет право на существование. Но были предположения относительно мести со стороны литовских националистов. Эти предположения отмели. Уголовное дело возбуждать не стали.

В Латвии и Эстонии ждали повторения вильнюсских событий. В Таллине 20 января 1991 года прошла конференция на тему «Эстония или Россия: куда раньше войдут танки?» В тот же день бойцы рижского ОМОН заняли Дом печати.

— Так вам будет спокойнее работать, — издевательски говорили они журналистам.

Депутат Верховного Совета Латвии известный драматург Владлен Леонидович Дозорцев позвонил первому секретарю ЦК компартии Латвии Альфреду Рубиксу, посоветовал не позориться — убрать омоновцев из Дома печати.

— Вы все будете висеть на одной березе, — обещал ему глава республиканской компартии.

Первый заместитель председателя Верховного Совета Латвии Дайнис Иванс позвонил в Москву министру внутренних дел Пуго. Тот ответил, что никаких указаний на сей счет не давал.

20 января 1991 года в Риге прозвучали выстрелы. Ночью! Бойцы рижского Отряда милиции особого назначения, который напрямую подчинялся Москве, доказывали, что в них стреляли из здания МВД республики, им пришлось ответить огнем… И по сей день невозможно точно установить, кто дал приказ стрелять. Погибли несколько человек.

В Латвии образовался Вселатвийский комитет общественного спасения. Его возглавил первый секретарь республиканского ЦК Альфред Рубикс. Президиум комитета попросил Горбачева ввести президентское правление. Это был такой же комитет, как и тот, что в январе 1991 года попытался свергнуть законную власть в Литве, — мифическая надстройка, призванная замаскировать компартию.

Но Горбачев не санкционировал применение силы. И в распоряжении латвийского ЦК оставался только Рижский ОМОН.

3 октября 1988 года появился секретный приказ министра внутренних дел СССР «О создании отряда милиции особого назначения». Рижский ОМОН был сформирован приказом министра внутренних дел Латвии 1 декабря 1988 года. Численность — сто сорок восемь человек, из них двадцать офицеров. Отряды милиции особого назначения создавались для борьбы с новыми видами преступности и для разгона несанкционированных демонстраций, подавления массовых беспорядков. ОМОНы привлекали молодых людей привилегированным положением и свободой, которой не было в других подразделениях милиции.

В Латвии милиция раскололась на тех, кто признал декларацию независимости, и тех, кто продолжал считать республику частью СССР. В рижской милиции латышей было мало, примерно пятая часть. Рига вообще была наполовину русским городом, а уж в милицию вербовали демобилизованных солдат со всего Советского Союза.

Коллектив латвийских чекистов, вспоминал тогдашний председатель республиканского комитета генерал-майор Эдмунд Ехансон, распался на две части. Одни желали подчиняться только латвийской власти. Другие хотели действовать вместе с ОМОНом. Эту группу возглавил присланный из России первый заместитель председателя генерал Юрий Евгеньевич Червинский.

Ехансон поставил Крючкову ультиматум:

— Или Червинского отзывают из республики, или я ухожу в отставку.

Генерала Червинского отозвали. Прислали полковника Юрия Васильевича Баева. Он был утвержден приказом Москвы. Республиканское правительство отказалось рассматривать его кандидатуру. «Открыто против меня он не выступал, — вспоминал Ехансон, — потому что, наверно, понял — поезд уже ушел».

Действия отрядов ОМОНа стали возможны потому, что Горбачев сменил союзного министра внутренних дел. Убрал из МВД Вадима Бакатина.

Помимо обычных проблем с преступностью навалились межнациональные конфликты, массовые беспорядки то в одном конце страны, то в другом. МВД превратилось в пожарное ведомство, пытающееся погасить эти конфликты.

На посту министра Вадим Викторович утверждал себя твердой рукой:

— Я жесткий человек, даже, наверное, очень жесткий; я гонял это МВД как сидоровых коз.

Но это с подчиненными, в министерстве. Наводить жесткий порядок по всей стране он отказывался.