Александр Бушков - Тайны Сибири. Земля холодов и необъяснимых загадок

Но главное: озеро было окружено прямо-таки сотнями глухих горных долин, способных послужить идеальным убежищем для медведей. А пропитаться им там было чем: оленеводы каждое лето пригоняли к берегам озера свои стада для спасения от оводов и комаров, да вдобавок в тех местах обитали и дикие олени.

Куваев с напарником прилетели туда в конце июля 1967 года и около месяца ходили в маршруты в окрестностях озера. Они обнаружили, что легенды о «необычных рыбах» имели под собой кое-какое основание: в озере водился голец, видом отличавшийся от обычного, а по весу изрядно превосходивший – достигал шести килограммов, тогда как для обычного гольца «рекордом» было четыре. А вот медведя встретить так и не удалось – не только загадочного Очень Большого, но и обыкновенных, которых там в это время всегда хватало (как считал впоследствии Куваев, они, инстинктом предчувствуя особенно холодную осень, ушли от озера на равнины).

Через неполный месяц поиски пришлось прервать – резко испортилась погода, и оставаться там далее было бы рискованно, так как с чукотской непогодой шутки плохи, особенно для одинокого странника. Слишком легко погибнуть.

Поиски оказались неудачными, но позже у Куваева все же случилась весьма интересная встреча…

Дело было уже в другом месте, неподалеку от побережья. На сей раз Куваев ехал на собачьей упряжке чисто по работе. Вот там медведей хватало – обыкновенных: на берегу еще с лета валялись туши моржей, оставшиеся после охотников за моржовым клыком, и оголодавшие зимой звери сходились к дармовой добыче. Только на двадцатиметровом участке берега они попадались трижды. «…Во льды начал спокойно уходить еще один увалень. По-видимому, он хорошо был знаком с человеком, потому что не особо спешил, но и на месте не задерживался… Когда я решил рассмотреть медведя в бинокль, то прямо оторопел от изумления: рядом с первым медведем уходил второй, и он выглядел настоящим чудовищем. Похоже было, что по льду перемещается что-то вроде потревоженного стога сена. Первый медведь, тоже ведь матерый зверь, выглядел рядом с ним как теленок рядом с коровой-мамой. Он почтительно держался поодаль, а потом и вовсе отклонил курс в сторону, к грядке небольших торосов. Косматое же чудовище уходило во льды без всякой спешки. Отросшая на заду лимонная шерсть колыхалась, и огромные лапы с какой-то тяжеловесной грацией переступали по льду. Чуть дальше мы наткнулись на его следы, напоминающие отпечаток днища бензиновой бочки. А сейчас все молча смотрели на него, даже бесноватые собаки притихли. Ульвелькот (каюр-чукча. – А. Б .) хмуро ответил на мой безмолвный вопрос:

– Встречается. Очень редко. Очень».

Вот так один-единственный раз в жизни Очень Большой Медведь все же попался на глаза белым людям, которые, проводив его взглядом, сели в нарты и поехали прежним путем. Будь это в кино, особенно в голливудском, бравые герои схватили бы карабины и наперегонки погнали упряжки вслед за чудовищем, чтобы принести его шкуру и череп к алтарю науки.

Увы, это было в жизни. Дисциплина в геологии порой мало чем уступает военной. На сей раз Куваев был не в отпуске – на работе, «при исполнении». У него имелось конкретное задание, четкий маршрут, жесткие сроки. В такой ситуации попросту не положено отвлекаться ни на что постороннее, даже на самого большого в мире медведя…

Что дальше? В 1975 году Куваев неожиданно умер, до обидного рано – в 41 год. На этом все и кончилось. Поиски Очень Большого Медведя – одно из тех предприятий, где просто необходим упертый энтузиаст.

Если его не находится, дело встает, порой очень надолго, если не навсегда… Ну а потом грянула перестройка, не к ночи будь помянута, на Чукотке прекратились довольно масштабные геологические работы, все, кто имел к тому хоть малейшую возможность, уехали «на материк», Чукотка изрядно обезлюдела. В наши непонятные времена поиски медведя-гиганта выглядят чем-то вроде очередной блажи, на которую не стоит тратить деньги, время и силы. Количество энтузиастов упало резко…

Некоторые соображения по поводу. Нельзя исключать, что речь шла о больном звере. Сам Куваев, вспоминая виденного им белого медведя, выглядевшего «как баскетболист среди школьников», это допускал. Болезнь, когда и люди, и животные вырастают до ненормальных размеров, известна давно, вызывается она патологиями щитовидной железы.

С другой стороны, эскимосы Лабрадора описывали не аномально большого обычного медведя, а именно что пещерного, который, как считается, давным-давно вымер. Ну здесь снова можно вспомнить о целаканте, 50 миллионов лет после своего якобы поголовного вымирания жившего и в наши времена.

Вообще, жившим в доисторические времена предкам иных современных животных как раз был присущ ничуть не болезненный гигантизм. В Европе обитал когда-то гигантский олень – макушка человека доставала ему только до груди. Строил запруды и хатки гигантский бобер размером с крупного волка. Потом они – и подобные им – исчезли (я подозреваю, что причина тому не в каких-то законах природы – руку вполне мог приложить человек, существо предприимчивое, склонное рассматривать всякую животину исключительно в качестве охотничьей либо рыбацкой добычи. Примеров хватает – достаточно вспомнить, как уже в довольно близкие к нам времена чуть ли не в одночасье полностью истребили большую нелетающую птицу дронта – вкусна была и в жареном, и в вареном виде. Тех же китов прекратили добывать только во второй половине XX века, в противном случае их вполне могла ожидать участь дронта или стеллеровой коровы, опять-таки истребленной ради вкусного мяса…).

Тот же самый обыкновенный бурый медведь в не такие уж далекие времена был гораздо крупнее нынешнего. Исследователь, литератор и охотник, горный инженер А. А. Черкасов, живший в Забайкалье в середине XIX века, писал: «Надо заметить, что в Сибири медведи достигают страшной величины. Мне случалось видеть на одной из станций Красноярской губернии шкуру только что убитого медведя длиной от носа до хвоста с лишком двадцати четвертей; шкура же в восемнадцать или девятнадцать четвертей в Забайкалье не редкость». Русская тогдашняя «четверть» – семнадцать сантиметров. Вот и помножьте, благо калькулятор нынче в каждом телефоне. Сейчас таких медведей уже не встретишь – повыбили…

То же, кстати, касается и рыбы. Сегодня в Сибири уже не поймать почти полуметрового карася, какие во множестве водились еще лет сто назад. Причина та же – повыловили. Нет по той же причине и гигантских осетров, каких когда-то торжественно несли к столу Ивана Грозного и первых Романовых несколько человек, покряхтывая от тяжести…

Что еще? Нельзя исключать, что чукотский Очень Большой Медведь – не «абориген» Чукотки, а захожий гость с Аляски, которого погнала по льдам на другой берег Берингова пролива голодуха. Не зря на Аляске гораздо больше рассказов о гиганте, чем на Чукотке. «Встречается. Очень редко. Очень». Поминаемая всеми рассказчиками свирепость Очень Большого Медведя – как раз верный признак, что зверь чертовски голоден. Сытый хищник спокоен и благодушен – многие наверняка видели снимки, на которых антилопы пасутся буквально в двух шагах от дремлющего на солнышке льва – он нажрался до отвала, а потому какое-то время совершенно безопасен.