Олег Никифоров - Охота за призраком. Борьба спецслужб СССР, США и Западной Германии за архивы МГБ ГДР

Оно входит в соответствии с законом № 12333 от 4 декабря 1981 года «О разведывательной деятельности Соединенных Штатов» в состав разведывательного сообщества США. Нынешняя деятельность Search for Common Ground в принципе мало отличается от деятельности аналитического подразделения разведки.

В своей книге Маркс задается вопросом о том, как работать с человеком, на которого вышла разведка. Он пишет, что «основная проблема разведки состоит в ответе на вопрос, как заставить человека выполнять приказы. Здесь работают всевозможные факторы: деньги, секс, страх, желание мстить, но полной надежности и уверенности они не дают. Возможно, что самым сильным, хотя и самым редким фактором является идеологическая убежденность. Надежность завербованных шпионов также сопряжена с сомнениями: они могут струсить, оскорбиться, ими может овладеть жадность или у них могут появиться другие мнения. Тем или иным путем они могут ускользнуть. Когда ветераны-разведчики говорят о проблемах своей профессии, то затрагивают две излюбленные темы: как незаметно провести операцию и как завербовать агента и управлять им. Вербовка шпионов — одно из древнейших искусств. Сунь-цзы, китайский военный писатель V в. до н. э., посвятил отдельную главу своей большой книги „Искусство войны“ секретным агентам — проблеме, которую один из древнейших комментаторов книги назвал „предметом тайных переговоров“. Сунь-цзы полностью понимал роль агентов в деле дезинформации при дублировании вражеских агентов и в определении информации, знание которой необходимо. Он подчеркнул также важность умелого обращения с агентом, замечая, что „тот, кто не обладает тактом и тонкостью, не сможет узнать у него правду“. В этом-то и состоит проблема. Такт и тонкость срабатывают не всегда, нелегко им и научиться. В середине 70-х годов Ричард Хелмс, бывший директор ЦРУ (1966–1973), рассказал на сенатских слушаниях, что „разведчик-оперативник воспитан таким образом, чтобы не рассчитывать на честность агента, на то, что он точно выполнит ваше требование или сообщит точные сведения, если он не принадлежит вам душой и телом“. Но такое „обладание“ агентом не является нормой; даже величайшая проницательность, такт и чуткость могут потерпеть поражение в трудных случаях. Когда оперативник мечтает о „волшебной палочке“, он представляет ее себе в виде несгораемого, безотказного, неприметного устройства, контролирующего мысли агента, это та „волшебная палочка“, которая делает агента покорным исполнителем. Разумеется, такого устройства в природе не существует».

Перед Джимом стояла задача — определить круг интересов Александра, прощупать его убеждения, выявив в них слабые места, которые можно было бы использовать в интересах ЦРУ. Другими словами, найти ту «волшебную палочку», которая позволила бы привязать к себе Александра. Разумеется, определенная основа для начала изучения Александра у ЦРУ имелась. Переданные западногерманским коллегой Фришем данные перебежчика давали некоторое представление о нем. Саша происходил из южных регионов России и представлял собой довольно говорливого и самоуверенного человека. Он жил активной жизнью и, как многие разведчики, обладал широким кругом интересов, в том числе и сугубо практических. О его увлечении мотоциклетным спортом мы уже рассказывали. Он любил и охоту и хорошо разбирался в охотничьем оружии. Более того, он превратился в фаната оружия, и это была для Джима зацепка для продолжения контакта. Но главное заключалось в том, что конец 80-х в СССР резко изменил понимание смысла жизни в стране. В 1987–1989 годах идеологи экономической перестройки в СССР Егор Гайдар и Анатолий Чубайс пишут в своей книге [76] Гайдар Е.Т., Чубайс А.Б. Развилки новейшей истории России. СПб., 2011. С. 27. , что к концу 1980-х годов в стране в более или менее структурированном виде были представлены три идеологические платформы. Первая требовала навести порядок «по-сталински», посредством жестких репрессий. Вторая сводилась к тезису: «Ленин — хороший, Сталин — плохой». При этом ленинский «военный коммунизм» 1918–1920 годов рассматривался как вынужденный, а поворот к нэпу — как «подлинно ленинский» курс. На этой платформе вырастал «социализм с человеческим лицом», рыночный социализм. Третья платформа — капиталистический путь развития, основанный на частной собственности, рынке и демократии. Эти платформы определяли, наряду с политической, и новую экономическую развилку: каким образом реформировать вошедшую в кризис экономическую систему социализма. Именно теорию рыночного социализма принялись развивать в СССР. Как пишут Гайдар и Чубайс, «к середине 1980-х годов за этой идеологической платформой стояли симпатии большинства интеллигенции, определенный авторитет части партийных и правительственных кругов. В ее рамках развивались идеи, частично реализованные в ходе косыгинских реформ середины 1960-х годов, а также содержавшиеся в предложениях Комиссии по совершенствованию управления народным хозяйством под руководством Гвишиани, отвергнутые партийной верхушкой в 1985 году. Именно эти идеи начали реализовываться: в 1987–1989 годах парадигма рыночного социализма проявилась в законах „О государственном предприятии (объединении)“ и „О кооперации“, „Об аренде“. Все эти меры были половинчатыми: расширение прав государственных предприятий не отменяло плановые задания и не представляло им реальной свободы в ценообразовании, официальный плюрализм форм собственности не давал подлинного старта формированию в стране института частной собственности». Но самое главное, с точки зрения рядового советского гражданина, состояло в том, что, как пишут Гайдар и Чубайс, «половинчатость этих реформ была опасна еще и тем, что они не подкреплялись мерами по финансовой стабилизации». Начиналась безудержная инфляция при нехватке товаров первой необходимости.

Для понимания необходимости этого экскурса стоит учитывать, что в тот период времени и в чекистских рядах, как и во всей стране, шли острые дискуссии на эту тему, и о них было известно коллегам Джима. Они исходили из того, что подобные дискуссии могли бы резко изменить мировоззрение человека. Боннский Печус прекрасно понимал это. Поэтому Джим должен был бы начать дискуссию о происходящем в СССР и сравнить свободу бизнеса в США и в СССР. Это помогло бы прояснить идеологическую позицию Александра и определить перспективы его вербовки. Но Печус решил не упускать из виду главную цель — выход через Александра на высшее руководство внешней разведки ГДР. Именно бизнес Джима предлагал для этого оптимальные условия.

Речь шла, прежде всего, о возможности реализации через Джима подлежащих утилизации материальных ценностей МГБ ГДР. Это должно было стать легальным поводом для организации знакомства Джима с сотрудниками внешней разведки МГБ ГДР. Заинтересованность в этом, как считал Печус, должна была бы существовать. В своих воспоминаниях последний шеф Главного управления МГБ ГДР Вернер Гроссманн отмечал «личную инициативу некоторых сотрудников своей службы, которые пытались передать коллегам в Карлсхорст техническое оснащение Главного управления внешней разведки» [77] Гроссманн В . Указ. соч. С. 208. . В частности, он писал, что речь шла «о копировальной машине с цветными шрифтами». Как раз Вернер Ройтцш, впоследствии перешедший на сторону западногерманских спецслужб, был пойман с поличным при попытке вывезти этот прибор за пределы служебного пространства. Однако непосредственно, так сказать «для затравки», Джим должен был начать с организации своего доступа через Александра к материальным ценностям Группы советских войск, находящейся на территории ГДР. Надо признать, что в последние месяцы существования ГДР нелегальный бизнес с распродажей материальных ценностей, находящихся в ведении Группы, приобретал масштаб эпидемии. В советской печати того времени на этот счет практически немного информации, но немецкие источники дают об этом определенное представление.