Юрий Штаб - Закат Пятого Солнца

Вот тут впору было онеметь. Малая ноша, как уже знали испанцы, равнялась примерно двадцати килограммам. Конкистадоры не могли даже представить, сколь же богат император ацтеков, если готов заплатить столько золота.

– Он врет, – не выдержал обычно хладнокровный Гонсало де Сандоваль. – По словам индейца, нам дадут чуть ли не половину лошадиного веса золотом. Такого богатства просто не может быть в одном месте, даже если это самый большой и удивительный город на свете.

Послы заметили, что обещанная награда произвела ошеломительное впечатление. Главный из них радостно улыбнулся, кивнул головой, как бы в подтверждение своих слов, и продолжил:

– Но великий Монтесума в то же время запрещает тебе и твоим людям дальнейшее продвижение вперед. Скажу откровенно – богатства нашего императора просто ничтожны, если сравнивать их с его военной мощью. Все подданные Монтесумы, все храбрейшие воины, коим нет числа, вооружены и готовы силой преградить тебе путь, если ты не внемлешь этому совету. Соглашайся на предложенные условия, такая щедрость нашего повелителя – большая честь.

Этой угрозой нельзя было пренебречь. Пока конкистадоры оставались на побережье, они могли утешать себя надеждами на то, что Монтесума их не достанет. Не погонит же он свою армию в утомительный поход через леса, горы и пустыни для того, чтобы раздавить ничтожный отряд в пятьсот человек. Теперь же они находились в нескольких днях пути от столицы. Отсюда императору несравненно проще нанести удар. С испанцами было около трех тысяч союзных индейцев, но по сравнению с полчищами ацтеков это лишь капля в море. Да и кто мог бы поручиться, что союзники окажутся стойкими в бою? Пример тотонаков, которые наотрез отказались приближаться к Теночтитлану, наглядно показывал, какой ужас внушает одно имя Монтесумы местным жителям.

Эрнан Кортес выслушал эту не слишком завуалированную угрозу беспечно, как будто прозвучавшие слова показались ему всего лишь шуткой.

– Уэй-тлатоани Монтесума Шокойоцин желает проверить нашу решительность, – с легкой улыбкой ответил он. – Видимо, хочет убедиться в том, сколь велика наша отвага. Ведь лишь с достойными людьми следует дружить. Он, конечно же, должен убедиться в том, что мы заслуживаем его расположение. Передайте правителю, что мы прошли эту проверку без малейших колебаний. Мы смело идем вперед, надеясь при встрече еще больше закрепить нашу взаимную симпатию. Пускай уэй-тлатоани Монтесума ждет нас в гости в самое ближайшее время.

Послы ни единым словом или жестом не выразили ни малейшего возмущения. Похоже, они были слишком удивлены той самоубийственной отвагой, с которой белолицые чужеземцы игнорировали все предостережения. Кортес же добавил:

– Мы преодолели череду невзгод: голод, жажду, холод, жару, нападения местных жителей и, как видите, нас ничто не смогло остановить или поколебать. Все, кто осмеливались напасть на нас, со временем стали нашими верными союзниками. Надеюсь, Монтесума также осознает, что с нами куда лучше дружить. Поспешите к своему императору с радостными известиями о том, что храбрейшие воины на свете идут навестить его с самыми искренними чувствами.

Однако посольство не торопилось расстаться с испанцами. Ацтеки, то ли из природного любопытства, то ли из желания знать о гостях всю подноготную, почти не скрываясь следили за европейцами. Они, напустив на себя добродушный вид, живо интересовались оружием белых, их одеждой, количеством солдат и, особенно, лошадьми. Поддерживать веру местных жителей в то, что кони – это свирепые и всемогущие чудовища, становилось все труднее. Индейцы отлично видели, что жеребцы и кобылы не дышат огнем и не проявляют какой-то особой агрессии. Объяснить животным необходимость запугивания ацтеков было невозможно. Они спокойно и деловито жевали траву, отмахивались от мух и вели себя смирно. Среди посольства оказались и рисовальщики, которые тут же зафиксировали лошадей, жующих зеленые побеги.

– Ну вот и конец нашей комедии! – в сердцах заявил однажды Себастьян. – Голод скакунов портит весь тщательно выстроенный образ ужасных и кровожадных созданий. Ну какое, скажи на милость, чудовище может жевать траву?

– Ацтеки рано или поздно все равно бы об этом догадались, – пожал плечами Фернан. – Меня больше удивляет то, что они с самого начала не распознали в лошадях обычных животных. Ведь внешне они не особо отличаются от оленей, которых здесь хватает.

А скороходы прибывали из столицы каждый день и регулярно отправлялись обратно. Испанцы отлично понимали, что Монтесума уже знает все слабые и сильные стороны своих “гостей”, особенно их малочисленность. Конкистадорам приходилось неизменно быть настороже. Даже самых хладнокровных и стойких ветеранов это выматывало. Себастьян с тоской думал о том, что это самый трудный и утомительный поход в его жизни. А ведь они еще даже не вступили в Теночтитлан. И кто знает, что их там ожидает.

Эрнан Кортес видел опасность яснее любого другого. Однажды он поделился своими соображениями с Альварадо.

– Мы забираемся все глубже в незнакомые земли. Сидя на побережье, мы в любой момент могли отплыть обратно на Кубу. Теперь же, с каждым днем, с каждым переходом, мы теряем шансы на возвращение хотя бы в Веракрус. Тебе не приходило в голову, что Монтесума просто заманивает нас туда, где ему удобнее всего будет нанести удар?

Педро оглянулся назад. Взору предстали лишь деревья, стоящие на опушке леса. Но он знал, что прячется за ними. Путь на берег неизмеримо далек. Бесплодная пустыня, где пылевые вихри, кажется, в любой момент обдерут кожу и задушат тучами песка. Горные перевалы, где царят снег и мороз. Да что там говорить, дорога столь длинна и запутанна, что испанцы без проводников, возможно, и вовсе не сумеют найти путь к Веракрусу. Спешно отступить в случае поражения будет невозможно. Даже если индейцы не станут их преследовать, то, не имея запасов провизии и воды, конкистадоры и без посторонней помощи погибнут.

– Я уже давно жду нападения, – пожав могучими плечами, ответил Альварадо. – Меня скорее удивляет, что его до сих пор не последовало. Любая из многочисленных долин может оказаться ловушкой. И мне эти игры не по вкусу. Предпочел бы, чтобы Монтесума открыто объявил нам войну и вышел на бой.

– Думаю, что император несколько обескуражен и даже испуган нашими успехами в Табаско и Чолуле. А потому не спешит вступать в открытое столкновение. Скорее всего, нам следует ждать какой-то хитрости.

Фернан слышал этот разговор. Он уже не первый раз задавался вопросом – не было ли свержение идолов в Семпоале роковой ошибкой? Хотя тотонаки с этим, казалось бы, смирились, но не могло ли это отвратить их от искреннего союза с испанцами? Местные жители, при всей своей дикарской натуре, отнюдь не наивны. Здесь, как и в Европе, идет беспощадная борьба разных государств. А в такой конкуренции все средства хороши. Память в мельчайших подробностях сохранила все виденные им сцены жертвоприношений. В этом вопросе все индейцы были единодушны. Гонсалес помнил, каким желанным трофеем оказалась для тлашкаланцев убитая лошадь. Так можно ли представить себе более ценных пленников в глазах Монтесумы, чем четыреста чужеземцев? Ради возможности лично принести их в жертву, он многое бы простил и тотонакам и тлашкаланцам. И те и другие наверняка отлично это понимают…