Алексей Некрасов- Вебер - Живой труп

В это время кто-то совсем близко подошел сзади. Даже притупившееся обоняние уловило пьянящий аромат духов и запах сигаретного дыма.

– Вам не кажется, что автору не хватает экспрессии? – прозвучал за спиной насмешливый женский голос. Александру хотелось ответить, что автору не хватает хорошего пинка под зад . Но вопрос задавала дама, и правильней было сдержать эмоции. Обернувшись, он уткнулся глазами в глубокий вырез декольте и жемчужное ожерелье, лишь символически прикрывавшее мраморно белые перси. Обладательница этих достоинств стояла совсем близко. Изящная рука в черной ажурной перчатке держала длинный мундштук и дым ароматизированной дамской папироски тонкой струйкой тянулся к плакату. Темные стриженные под каре волосы опутала сетка из серебристой ткани, а ярко-алые губы на бледном худом лице напомнили жрицу любви с Цветного бульвара.

Незнакомка глядела насмешливо и в тоже время выжидающе. И тут до Александра, наконец, дошло, что он только что услышал пароль и от него ждут отзыв.

– Не знаю, как на счет экспрессии, а вот над рисунком ему надо еще поработать. – ответил он заученной фразой. Незнакомка рассмеялась:

– А вы, сударь, как вижу, знаток живописи! Буду рада побеседовать с вами на эту и другие темы.

С этими словами она протянула визитку. Беря ее, Александр сначала почувствовал прикосновение тонких пальцев, а уже потом ощутил на ладони приклеенную к обратной стороне флешь-карту.

Уходя, светская львица продемонстрировал еще более глубокий вырез с тыльной стороны платья. И он успел отметить, что изгиб открытой спины и худые лопатки производят впечатление не менее сильное чем то, что наблюдалось с фасада.

Кинув взгляд на соседние "шедевры", Александр убрал в карман визитку и медленно двинулся к выходу. Шаг ускорил только на лестнице. Когда проходил мимо швейцара, показалось, что его кто-то окликает сверху. Не оборачиваясь, он вышел на улицу, быстро пересек Арбат и прыгнул в такси. Водитель, как настоящий джигит, резко рванул с места. Оглушая прохожих ревом мотора, машина пронеслась вверх по переулку. Не прошло и минуты, как она слилась с потоком на Харбинском проспекте.

Отклеив и убрав флешь карту, Рахимов поднес визитку к носу. Сделав несколько глубоких вдохов, удовлетворенно кивнул головой, потом прочитал вслух:

– Элеонора Менжинская. Салон Освобожденного Искусства. Не ожидал, что у нашего друга такие помощницы!

Вернув визитку Александру, он с привычным налетом иронии заметил:

– Поздравляю товарищ Феникс! С заданием справился. Заодно и приобрел светские знакомства. Но пока, к сожалению, не до этого. На следующей неделе у нас свое светское мероприятие, познакомишься, наконец, с товарищами по партийной ячейке.

Что намечается на следующей неделе. Александр уточнять не стал. Задал только вертевшийся в голове вопрос. Позволит ли партия "Социалистов радикалов" публиковать на себя подобные карикатуры, если когда-нибудь возьмет власть? Прежде чем ответить, Рахимов на мгновение задумался. Потом на лице появилась не характерная для него жесткая усмешка:

– Думаю, что мы не будем повторять ошибок проклятого царизма. Так что, пусть резвятся, пока возможно.

Глава 11

Собрание состоялось на квартире одного из членов ячейки на Новослободской улице. По указанию Рахимова все семь человек оделись в камуфляж армейского образца, хотя спецодежда должна была понадобиться только на следующее утро. Но видимо Рахимов решил провести смотр боевой готовности накануне предстоящей акции. Представляя Александра товарищам, он назвал только партийное прозвище Феникс.

– Э, видать птичка из благородных! – протянул один из собравшихся, сходу определив классовое происхождение новичка.

– Отставить разговорчики, Глист! – прикрикнул на него Рахимов.

– Молчу, молчу Шах! – заверил молодой человек, видимо получивший свое обидное прозвище за нездоровую худобу и вертлявость. Даже в армейском камуфляже он больше походил на трактирного полового. Лица остальных товарищей тоже не вызвали особой симпатии. Исключение составил только сам хозяин квартиры. Начинающий полнеть блондин неопределенного возраста выглядел добродушным увальнем. Подвинув новичку стул, он сообщил, что среди своих его зовут Филин, но можно и просто Степаныч.

– Филин Степа! – хохотнул Глист, но тут же заткнулся, получив оплеуху. Наведя порядок в подразделении, Рахимов начал докладывать о планах на завтрашний день. Их ячейке вместе с другими партийными подразделениями, а также делегатами сочувствующих партий, предстояло возглавить несанкционированное шествие к центру города. Демонстрация должна была стать первой протестной акцией в целом ряду мероприятий посвященных грядущему Первому мая. Назвав место и время сбора, Рахимов показал по карте намеченный маршрут колонны, и коротко проинструктировал, как организовать сопротивление полиции.

– А если опять казаков нагонят? – поинтересовался один из собравшихся. На что Рахимов заверил, что есть некие заготовки и для борьбы с конницей. В конце инструктажа он показал на карте запасные плацдармы, на случай разгона колонны, и пожелал всем хорошо выспаться и быть завтра в назначенное время.

Вопреки пожеланиям, Александр в этот вечер долго не ложился. Слушал новости по дальновизору, в которых так и не упомянули о готовящихся протестах. Подходя к окну, смотрел на Цветной бульвар, где должна была пройти колонна. Пытался представить, как все это будет происходить завтра. При этом хорошо понимал, что в реальности все будет иначе, чем сейчас в воображении. Но на несколько часов ему все-таки удалось заснуть, и к восьми утра он уже стоял на одном из проездов Марьиной рощи.

Народ подходил медленно и сначала на месте сбора были преимущественно активисты. Среди разношерстной публики выделялись господа со значками депутатов городской думы и крепкие коротко стриженые молодые люди в армейском камуфляже. У некоторых из них на рукавах висели повязки с расколотым молнией двуглавым орлом – печально известной эмблемой нечаевских бригад.

К девяти часам подошли рабочие с Московского автомобильного и текстильных фабрик Мытищ и Лобни, подтянулась подвыпившая ватага из Объединения безземельных крестьян Подмосковья. Ждали большую колонну из Орехово-Зуева. Появились плакаты "Долой самодержавие", "Михаил третий – лишний". Подъехал грузовик, с которого активистам начали раздавать трехметровые пластмассовые трубы. Обрезанные под острым углом, они походила на копья, которыми средневековая пехота оборонялась от рыцарской конницы. Это и было обещанное средство против казаков.

В одиннадцать подъехали, наконец, орехово-зуевцы и колонна медленно двинулась в сторону центра. Со стороны Нижней Масловки в нее влились студенты, в рядах которых было много одетых как на праздничное гулянье барышень. Пройдя по Новослободской, поток людей хлынул на Садовое, потом, разделившись на две части, свернул на Цветной бульвар. Словно раздвоенный змеиный язык демонстрация двигалась в сторону Рождественского монастыря. В пространстве между колоннами находилась застроенная цветочными лотками центральная часть бульвара. Александр шел в первых рядах, неся вместо плаката пластмассовое копье. Утро выдалось промозгло-холодное. И он очень жалел, что вместе с камуфляжной формой не приобрел в военной лавке комплект теплого солдатского белья. Однако вскоре стало уже не до погоды. На бульвар со стороны центра выехали конные шеренги. Судя по штандартам, это был атаманский полк.