Михаил Алексеев - 22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка

В конечном итоге Молотов пообещал мне поговорить о русском вступлении в пакт Трех держав со Сталиным. Одновременно я дал Молотову согласие еще раз обсудить с фюрером германо-русские отношения, чтобы найти выход из сложившихся трудностей.

Так как Молотов уже на следующий день должен был возвращаться, никакой возможности продолжить беседы не имелось. Визит закончился охлаждением отношений, и Адольф Гитлер своих соображений мне больше не высказывал» [248].

16 ноября 1940 года Гальдер записал сообщение представителя министерства иностранных дел Германии при главном командовании сухопутных войск Этцдорфа о ходе переговоров Молотова с Гитлером:

«… а. Второй разговор между Молотовым и фюрером:

О Финляндии. Новых поставок не намечается. Однако Финляндия не должна послужить предметом конфликта. Угроза английских воздушных налетов. Новый театр военных действий. Мы держимся в стороне. Экономические интересы. Финляндия остается в сфере русских интересов.

Молотов (3‐й этап переговоров): Влияние германских успехов на Западе на Россию. Германия не ответила на ряд поставленных ей вопросов.

Фюрер: Стремление обеспечить спокойствие в Прибалтике! “Балтийское море как район, обеспечивающий свободу действий Германии, интересует нас в последнюю очередь”.

Мы ведем войну не на жизнь, а на смерть и ждем понимания этого. О войне на Балтийском море не может быть и речи. Мы должны принять решение, должны ли мы стоять плечом к плечу, или друг против друга. Союз! Широкие перспективы!

Задача – разгромить Англию и распродать ее наследство с аукциона. Все, что отвлекает от разгрома Англии, нежелательно.

Захват Салоник также нежелателен (В данном случае подразумевается военная кампания Италии против Греции. – Прим. нем. изд .). Заинтересованные в “аукционе”: Италия, Россия, Япония, Германия.

Молотов: В первую очередь необходимо решить вопрос об отношениях между Германией и Россией. Только после этого возможен разговор с Японией и Италией.

Фюрер: Русско-турецкие отношения. Великоазиатский район – это чисто азиатский район.

Молотов: Недовольство России по поводу наших [германских] гарантий Румынии. “Они направлены только против нас”. Требует отказа от них! Вопрос о проливах: англичанам дважды удавалось прорваться через проливы. Теперь обстановка еще опаснее. Предложение: Россия даст гарантии Болгарии.

Фюрер: Намечен пересмотр конвенции о проливах в Монтре.

Молотов: Дав гарантии Болгарии, мы ни в коей мере не затронем внутренний порядок в Болгарии. “Действительные гарантии нашей ключевой позиции в проливах”. Россия хочет вести самостоятельные переговоры с Турцией и просит дать ясный ответ, может ли она [Россия] взять Болгарию под свою защиту?

Фюрер говорит, что не может решить этот вопрос без дуче. “Если мы с Вами хотим иметь полный контакт, нам не нужен вопрос о проливах”.

Молотов: Русско-японские отношения улучшились. Возможен еще более быстрый прогресс. Германия также должна проявить беспокойство в вопросе о Китае.

Фюрер: Прекращение японо-китайского конфликта,

Молотов: Не возражает. Необходим почетный мир для Китая. Япония сейчас наступает на Индонезию, так что возможно, она будет склонна заключить мир.

Результаты [впечатления статс-секретаря Вейцзеккера]: Конструктивный тон. Россия не хочет разрывать отношений с нами. Это должно повлиять на остальной мир.

Финляндия: Дальнейший нажим России – повод к войне. Подчеркивание экономических интересов.

Вопрос о Дарданеллах: Пусть русские решают этот вопрос сами. Наша политика в отношении Турции.

Готовность к соглашению с Японией.

а . В отношении Тройственного пакта ясно, что Россия хочет вступить в него не как подчиненная сторона, а как равноправный партнер. Пересмотреть Тройственный пакт!(выделено мной. – М.А .).

б. Вопрос о Дарданеллах и попытки англичан разрешить его в пользу России. …». ( Гальдер Ф . Указ. соч. Т. 2.)

Оценка статс-секретаря МИД Германии закончившихся германо-советских переговоров в целом адекватно отражала их результаты: советская сторона не собиралась разрывать отношений с Германией, была готова и более того собиралась продолжать переговоры по поводу присоединения к Тройственному пакту. Вместе с тем Москва не отказывалась от своих условий такого присоединения.

Совершенно иная оценка состоявшихся переговоров прозвучала в комментарии В. Кейтеля со ссылкой на Гитлера: «После отъезда русской делегации я поинтересовался у фюрера результатами переговоров – он охарактеризовал их как неудовлетворительные. Тем не менее Гитлер так и не отдал приказ о начале подготовки к войне, поскольку ждал официальной реакции Сталина на встречу в Берлине(выделено мной. – М.А .). Для меня было очевидно: мы взяли курс на войну с Россией; и в связи с этим меня интересовал только один вопрос: все ли сделал фюрер, чтобы ее избежать? Вопрос войны и мира был напрямую увязан с нашими обязательствами по отношению к Румынии, Болгарии и Прибалтике – не думаю, что фюрер отказался бы от каких-либо из них. Возможно, Гитлер был прав и на этот раз: кто знает, какую позицию занял бы Сталин через год-два, когда его армия была бы полностью отмобилизована и готова к войне с любым противником, если уже в 1940 г. России было по плечу решать свои геополитические проблемы с позиций силы в Болгарии, Финляндии и Дарданеллах. Разгром Франции за 6 недель спутал все планы Сталина, и он надеялся выиграть время. Я бы не стал даже упоминать эту гипотезу, если бы наш превентивный удар летом 1941 г. не подтвердил всю серьезность агрессивных намерений русских» [249].

Из допроса Йоахима фон Риббентропа в ходе заседаний Международного Военного Трибунала от 28 марта – 2 апреля 1946 года также следовало, по утверждению обвиняемого, что он ничего не знал о принятом решения напасть на Советский Союз, как не старался убедить в этом министра иностранных дел Германии обвинитель. Риббентроп усматривал в поведении Гитлера по отношению к СССР некие «озабоченности» и не более:

«Сэр Дэвид Максвелл-Фейф: … Насколько я понял из вашего заявления, вы сказали, что Гитлер решил напасть на Советский Союз после визита господина Молотова в Берлин, я думаю, 12 ноября 1940.

Риббентроп: Я так не говорил, потому что я не знаю.

Максвелл-Файф: Что же, как я это понял, одной из причин, которой вы оправдывали нападение на Советский Союз было сказанное господином Молотовым в ходе его визита в ноябре 1940. Вы так сказали?

Риббентроп: Это была одна из причин заставившая Фюрера насторожиться. Я не знал ничего о нападении в то время.

Максвелл-Файф: Вам известно, что подсудимый Йодль говорил, что даже во время кампаний на Западе, то есть в мае – июне 1940 года, Гитлер сказал ему, что он принял основное решение принять меры против Советского Союза, “как только наше военное положение сделает это возможным”. Вам это было известно?