Энтони Бивор - Битва за Арнем. Крах операции «Маркет – Гарден», или Последняя победа Гитлера

Немцы пытались представить события так, будто эвакуацию города осуществили муниципальные власти во главе с членами NSB. На самом деле приказ бургомистру отдал оберштурмфюрер Хельмут Петер, командир роты военной полиции из дивизии СС «Гогенштауфен» [1365] 9th SS Panzer-Division Hohenstaufen. – BArch-MA RS 3–9/28. . Он даже почти неприкрыто угрожал: если не проведут эвакуацию, «придется рассмотреть вопрос о возможности ковровых бомбардировок» [1366] Van Iddekinge P. R.A. Arnhem 44/45. Evacuatie, verwoesting, plundering, bevrijding, terugkeer. Arnhem, 1981. Р. 52. .

Командир дивизии штандартенфюрер Харцер позднее утверждал, что он лично получил такой приказ от генерал-фельдмаршала Моделя. По его словам, целью операции была эвакуация Арнема и его окрестностей «во избежание дальнейших тяжелых потерь среди гражданского населения в результате ковровых бомбардировок, артиллерийского огня и уличных боев» [1367] Harzer letter, 13.10.75, 9th SS Panzer-Division Hohenstaufen. – BArch-MA RS 3–9/5. Р. 3. . Это означало, что примерно 150 тысяч человек лишатся крова. Он рассказал, что вскоре после этого на его командный пункт прибыл «обер-бургомистр»: «…мы договорились, что эвакуация населения Арнема может и должна пройти самым гуманным образом». Эти заверения в гуманности вряд ли заслуживают доверия. Решение было принято через два дня после окончания боевых действий в городе, и реальные причины очень скоро стали очевидны во всей своей жестокости. В письме от 23 сентября, адресованном Зейсс-Инкварту в Рейхскомиссариат в Нидерланды, Харцер утверждал, что приказал провести эвакуацию в три дня «по военным причинам» [1368] 9th SS Panzer-Division Hohenstaufen, BArch-MA RS 3–9/29. Р. 1. . После войны, пытаясь избежать ответственности за последствия, Харцер заявил, что после 28 сентября он уже не нес ответственности за Арнем.

Это были страшные новости, и не только для старых и немощных. Многие немецкие дезертиры, скрывавшиеся в городе, знали, что эсэсовцы предпочитали забивать их до смерти, а не расстреливать, поскольку они не стоили того, чтобы на них тратить пули. В страхе были и евреи-подпольщики, которых укрывали сочувствующие горожане, и десятки британских солдат, отрезанные от своих во время боя и нашедшие спасение у местных жителей. Их нельзя было оставить: у них не было еды, языка они не знали, поэтому голландцы брали их с собой, переодевая в гражданское. Правда, часто их выдавали армейские ботинки: ни у кого не было лишней обуви, которой можно было бы поделиться. Некоторых горожан обманывали эсэсовцы: они переодевались в британскую форму, просили помощи, чтобы потом на допросе узнать, где могут скрываться другие десантники [1369] Pieter van Aken, Wolfheze. – CRCP 126/24. . Когда британцев, захваченных в Остербеке, повели через город на вокзал для отправки в лагеря в Германии, мирные голландцы приветствовали их криками и жестами солидарности, несмотря на то что их предупредили, что будут застрелены, даже если только посмотрят в сторону пленных [1370] Lensink. – NIOD 244/313. .

Вскоре выяснилось, что эвакуация была частью Vergeltungsmaßnahmen gegen die Zivilbevölkerung – «Ответных мер против гражданского населения» [1371] WBfh.Nd., 24.9.44. – BArch-MA RS 3–95. . Заместитель бургомистра объявил: «Каждый сам за себя. Транспортных средств нет. Больных перевозить на конных телегах в Оттерло» [1372] Arjen Schermer, NSB deputy mayor. – CRCP 121/17. . Утверждения об отсутствии «транспортных средств» были ложью, поскольку на улицах было полно немцев, повсюду разъезжавших в захваченных джипах с черными крестами, нарисованными поверх закрашенных символов Пегаса. Некоторые из них, похоже, были пьяны. Альберт Хорстман из подполья LKP видел джип с двумя немецкими солдатами, грабившими витрины магазинов, один был одет как невеста, а другой – как жених [1373] Albert Horstman, LKP. – CRCP 120/28. .

Эвакуация должна была начаться с центра города. Каждый, кто пытался ее избежать, рисковал жизнью. Ирония судьбы заключалась в том, что в то утро, когда был отдан приказ об эвакуации, водоснабжение в Арнеме было наконец восстановлено [1374] Lensink. – NIOD 244/313. . Почти весь центр все еще горел или тлел. Эсэсовцы обвинили в пожарах «вандалов-англичан» [1375] Sturmmann K. H. Bangard, 16 SS Training and Replacement Battalion. – CRCP 131/9. , но не разрешали голландцам тушить их [1376] Anonymous diary. – NIOD 244/1040. . (Добровольцы-пожарные, которые с большим риском для себя пытались ограничить ущерб, были несправедливо и вопреки всякой логике обвинены в пособничестве нацистам в конце войны.) В дни битвы жители центра каждую ночь спали полностью одетыми, чтобы бежать сразу, как только загорится дом, и теперь, когда самая страшная опасность миновала, было особенно обидно покидать город.

В тот день одна женщина, жившая на восточной окраине Арнема, написала: «Живущие в центра ищут укрытие в пригороде. Во второй половине дня прошел слух, что до ночи весь город должен быть эвакуирован и горожанам придется идти в Зютфен или Апелдорн. В 17.00 появились объявления: весь центр города очистить к восьми часам. Тысячи людей двигались сплошным потоком, кто на чем. Печальное зрелище. Все пришли в Велп. Как для всех найдется место для ночлега, непонятно. В Моленбеке уже не поместиться. По двадцать человек в доме – это нормально. Пришла женщина, она только вчера ночью родила, а ребенка положила в ручную тележку» [1377] Ibid. . Дорога к Велпу была забита сгоревшими в боях военными машинами.

На следующий день, в воскресенье 24 сентября, та же женщина написала: «В четыре утра еще больше людей вышли из города… В одиннадцать пришел приказ эвакуировать весь город, дорога на Апелдорн все еще открыта» [1378] Ibid. . Приказы висели на деревьях и зданиях. Некоторые сравнивали происходящее с «библейским исходом»: густой черный дым над городом, с неба летели обугленная бумага и сажа словно мягко струящийся дождь, «как черный снег». Немцы сожгли еще больше домов – в отместку за «сотрудничество» [1379] Johannes van Hooff. – CRCP 120/25. .

Инженер-телефонист по имени Николас де Боде описал эту сцену: «Пожилая дама идет по городу, у нее в руках клетка с птицей и покрытый красным бархатом семейный альбом с фотографиями, в другой руке она несет подушку». Он спросил, почему она взяла эти вещи, а не еду и не одежду на зиму. Она ответила, что птица – единственное живое существо, которое у нее есть. Если она потеряет свой альбом, то потеряет и свою семью и не сможет заснуть без своей любимой подушки. Другую пожилую даму везли в кресле с колесиками. «Их было не десятки, не сотни, а тысячи, тысячи, и они не знали, куда идти». Он верил, что они не плачут, они «потрясены, их сердца болят» [1380] Nicholas de Bode, PTT engineer. – CRCP 120/11. .

В длинных колоннах беженцев Анна ван Лёвен видела пациентов психиатрической клиники в Вольфхезе. «Многим приходится идти пешком, это так печально, больных везут на телегах. Буйных привязали веревками, чтобы не сбежали» [1381] Anna van Leeuwen. – GAA 1557/1053. . Альберт Хорстман заметил «женщину в тонком меховом пальто и на высоких каблуках. Она шла по дороге в Эде и горько плакала». Видел он и «старика с седой бородой, вдруг упавшего замертво на обочине, панику и горе его детей и внуков, которые были с ним» [1382] Horstman – CRCP 120/28. .