Кассия Сен-Клер - Золотая нить. Как ткань изменила историю [litres]

«И демон меня надоумил / Стан превеликий поставить в покоях моих; начала я / Темно-широкую ткань, – написал Гомер примерно в конце VIII в. до н. э. – Целый день я за ткачеством проводила; а ночью, зажегши / Факел, сама все натканное днем распускала». Хитрость эта дала ей три года отсрочки. Вполне вероятно, это указывало на то, как мало мужчины смыслили в традиционно женском ремесле [15] Homer, p. 13. .

Божества, которые ассоциируются с прядением и ткачеством, – преимущественно женского рода. Нейт в додинастическом Египте, Афина у древних греков, Фригг у скандинавов – воинственные валькирии тоже ткали – и Хольда в германской мифологии, Мама Окло у инков и Утта в Месопотамии шумерского периода. Аматэрасу, японская богиня-солнце, ткала. А в китайской мифологии Ткачиха занималась ткачеством только в то время, когда Млечный Путь отделял ее от мужа-пастуха. (Их намеренно разлучили, чтобы она не пренебрегала ткачеством.)

Истории о свирепых богинях плодородия, ловких старухах и мстительных девушках на протяжении веков поддерживались женщинами. Их создавали и распускали ежедневно, как поступала Пенелопа с «саваном для свекра», обманывая женихов. Сказки шепотом рассказывали детям в темноте или товаркам, занятым собственной работой. Создание нити и ткани на протяжении веков считали женской работой. Вероятно, потому, что этот вид работы было легче всего совместить с уходом за детьми: при наличии опыта им можно было легко заниматься дома, прерывать и возобновлять по желанию.

И все же превращение волокон в нить требовало времени и умелых рук. Прядением вручную занимались многие миллионы женщин, пока этот процесс не был механизирован в эпоху промышленной революции. С помощью прядения и другого труда, связанного с текстилем, такого как выращивание тутовых шелкопрядов, женщины создавали материалы, необходимые для их семей, платили налоги – которые временами надо было уплачивать в виде пряжи или готового полотна – и вносили свой вклад в доход семьи. В свою очередь, инструменты, связанные с таким трудом, тоже оказались неразрывно связаны с женским полом. Многих женщин хоронили вместе с их веретенами и прялками. В греческом мире о рождении девочки сообщали, положив у входа в семейный дом моток шерсти. Не столь конкретно, но эта ассоциация проникла и в язык. В Китае популярная пословица гласила, что «мужчины пашут, женщины ткут». Традиционное английское выражение «со стороны прялки» обозначало родственников по материнской линии.

Многовековое родство между женщинами и тканью можно считать и благословением, и проклятием. В «Книге од», сборнике китайской поэзии, который датируется примерно периодом между XII и VII в. до н. э., об уходе за тутовыми шелкопрядами и использовании их шелка для создания нитей и тканей говорится как о достойной женской работе. Во многих других обществах – хотя и не во всех – считали так же. Мужчины часто были вовлечены в выращивание и сбор урожая конопли и льна, а также в выпас овец и коз. Дети обоих полов, скорее всего, тоже помогали, возможно, они сортировали шерсть или сматывали готовую нить. В некоторых культурах ткачами становились и мужчины.

В древнем индийском трактате «Артхашастра», собрании наставлений по вопросам управления государством, самые ранние фрагменты которого датируются примерно III в. до н. э., однозначно утверждается: «Прясть должно мужчинам». Женщинам дозволялось прясть, но даже этим следовало заниматься только «вдовам, калекам, [незамужним] девушкам, живущим независимо женщинам, женщинам, зарабатывающим себе на жизнь, матерям проституток, старухам – служанкам правителя и храмовым танцовщицам, чья служба в храме закончилась».

В Древней Греции, напротив, все женщины – от богинь и цариц до рабынь – занимались либо прядением, либо ткачеством. С точки зрения современных авторов, это был естественный порядок [16] Vainker, p. 32; Pantelia; Kautalya, p.303. .

Изготовление ткани настолько прочно ассоциировалось с женщинами, что оно считалось плохим предзнаменованием для мужчин. Якоб Гримм записал старое немецкое суеверие: если мужчина ехал верхом и «видел прядущую женщину, то это считалось очень плохим знаком; ему следовало развернуть коня и поехать другой дорогой». Возможно, из-за этого или из-за того, что мужчины обычно не участвовали в изготовлении тканей, конечный результат часто ими недооценивался. Фрейд, безусловно, не помог в этом вопросе. «Судя по всему, женщины мало способствовали открытиям и изобретениям в истории цивилизации, – написал он в лекции, посвященной теме женственности. – Но есть тем не менее один прием, который они изобрели. Это плетение и ткачество». Фрейд утверждал, что все эти умения развивались в ответ на подсознательное ощущение стыда и «генитального дефицита». Якобы женщины ткали, чтобы скрыть от мужских глаз отсутствие у них пениса. Такова сила идеи фикс [17] Freud, p. 132. .

Опытные прядильщицы или вязальщицы были важной – хотя зачастую и недооцененной – частью экономики. Ассирийские торговцы во втором тысячелетии, к примеру, в своих письмах просили родственниц изготовить ткань или сообщали им, какая именно хорошо продается. Ламассия, жена одного такого торговца, в ответ пишет мужу, что он выдвигает слишком много требований:

«Не стоит твоему сердцу гневаться из-за того, что я не прислала тебе ткани, о которых ты написал. Девочка стала взрослой, и мне пришлось соткать пару плотных полотен для повозки [чтобы накрыть ее]. А еще я соткала [немного] для слуг и детей. Поэтому я не смогла отправить тебе твои ткани. Сколько еще сумею наткать, все пошлю тебе со следующими караванами» [18] Процитировано в Wayland Barber, Prehistoric Textiles , p. 287. .

Работа с тканями большей частью проходила в помещении. Считалось, что это должно уберечь женщин от неприятностей. Ткани могли быть и поводом для гордости. Приведем знаменитый пример. Гобелен из Байё, скорее всего, был придуман и создан английскими мастерицами в память о победе норманнов в XI в. Этот красивейший гобелен выполнен с поразительным мастерством. На гобелене вышиты около пятидесяти сцен в стиле графического повествования с использованием шерстяной пряжи всего восьми цветов на льняном полотнище длиной почти семьдесят метров.