Тигрис Рафаэль - Тигран Великий

В тот же день я поселился в доме Мафусаила. Жена его, некрасивая и хмурая иудейка, не очень обрадовалась моему приходу, но это не повлияло на решение хозяина.

Супруги жили одни, бездетно. Причиной тому был сам Мафусаил, и это доказала сама жизнь. В своё время он, следуя заповеди Моисея «плодиться и размножаться» – неоднократно пробовал себя на одной молодой служанке. Однако и тут его ждало разочарование. Служанка оставалась бесплодной до тех пор, пока не вышла замуж за приказчика из соседней лавки, и только после этого благополучно забеременела.

Мафусаил, поняв, что лишён возможности производить себе подобных, стал присматриваться к пригожим юношам, в поисках помощника для дела и опоры в старости. Однако – то ли из-за излишней мнительности и скрупулёзности, то ли из-за невезения – претворить в жизнь эту затею никак не удавалось – до тех пор, пока не повстречал меня.

Мафусаил, действительно, считался видным лекарем. Его пациентами были богатые горожане Иерусалима, готовые отдать любые деньги ради поправки здоровья. Подагру – этот бич аристократии – мой хозяин успешно лечил грязями со дна Внутреннего моря, которое находилось на расстоянии одного перехода от Иерусалима. Иногда, в очень ясный день с городских стен можно было наблюдать блеск водной глади. Море располагалось намного ниже, и доставлять оттуда тяжёлую грязь было нелёгко, но Мафусаил исправно её привозил, ибо подагриков в городе было достаточно.

Впоследствии мне самому не раз приходилось туда ездить. Я и раньше слышал про это море, куда впадала орошавшая наши поля река Иордан. От чрезмерного избытка соли вода здесь была настолько тяжела, что никакой силы ветер не мог возмутить её поверхность. Морская гладь, на которой не образовывалась не то чтобы волна, а даже мелкая зыбь, издали казалась неестественно свинцовой. Поговаривали даже, что нашлись люди, которые научились ходить по водной поверхности, словно по твёрдой земле.

Другой метод лечения, которым мастерски владел Мафусаил, было кровопускание. Любой визит к тяжелобольному заканчивался тем, что хозяин брался за скальпель и вскрывал вены, не забывая при этом наставлять, что главной заповедью врача является принцип – «не навреди». Пустив добрую порцию крови, он затем старательно перевязывал рану. Если пациенту становилось легче, то он поил его большими порциями воды. Если же после кровопускания состояние ухудшалось, он объявлял больного неизлечимым и удалялся восвояси. Кровопускание и обильное питьё были основными методами лечения знаменитого лекаря, и за то время, которое мне довелось быть его помощником, в мирном Иерусалиме было пролито много крови и выпито огромное количество воды.

К лечению лекарствами мой хозяин прибегал нечасто, так как считал это дело малоэффективным. Изготовлением снадобий мы занимались в дневное время, когда было достаточно солнечного света, дабы не перепутать цвета, которые сильно искажаются при свете огня. Соответственно в зимнее время изготовление лекарств сводилось к минимуму.

Предки моего хозяина пришли в Палестину вместе с Александром Завоевателем. Прадед Мафусаила был сотником у великого полководца. Звали его Диад. Он был участником знаменитой осады Тира, и про него мой хозяин мог рассказывать бесконечно.

Тир считался неприступным городом, ибо был отделён от суши проливом. Александр велел солдатам засыпать эту водную преграду. Он обещал назначить начальником гарнизона того командира, чья сотня первой ворвётся в город, и хотя штурм был очень кровопролитным, а сопротивление защитников отчаянным, первым в город вошли именно солдаты отважного сотника Диада. Часть жителей города была перебита, а прочих взяли в рабство. Диад, уже, будучи начальником гарнизона Тира, следуя указанию Завоевателя брать в жёны жительниц завоёванных стран, женился на иудейке, и его примеру в дальнейшем последовали все мужчины рода, постепенно смешавшись с местным населением. Мой хозяин тоже не преминул так поступить, но, будучи бесплодным, не смог продолжить свой род

В доме Мафусаила я впервые увидел книги – рукописные листки пергамента, аккуратно зашитые в деревянный оклад, хранили людскую мудрость. Написаны они были, в основном, на греческом, а самая толстая являлась трактатом по врачеванию, автором которого был лекарь самого Александра Великого. Текст чередовался с изображениями частей человеческого тела и врачебного инструментария. Отдельная глава была посвящена описанию лекарственных растений. Я часами вглядывался в незнакомые мне буквы, стараясь угадать их магический смысл. Мафусаил, заметив мою тягу к познаниям, принялся обучать меня греческому языку и письму.

Греческий – язык медицины и без него не может обойтись ни один лекарь, ибо основные труды с описанием недугов и способов избавления от них были написаны авторами из Эллады. Очень скоро таинственные письмена приобрели смысл и превратились в слова и предложения. Мудрость, пришедшая из глубины веков, раскрылась передо мною, и я принялся с жадностью поглощать один трактат за другим.

Решив не останавливаться на достигнутом, Мафусаил принёс однажды учебник латыни, и вскоре я мог сносно изъясняться на языке римлян.

Долгими зимними вечерами, при свете лампады Мафусаил с увлечением рассказывал мне историю давно минувших лет: про подвиги Александра Завоевателя, про великую Элладу и про Богов Олимпа.

Всё греческое пришло в Иерусалим вместе с Великим Завоевателем. Иерусалим и прочие города Иудеи покорно открыли перед ним врата и потому не подверглись разрушениям. Надо отдать должное Завоевателю: он наравне с прочими царями сделал щедрые жертвоприношения Главному иерусалимскому храму.

Воины Алексадра Великого принесли в Иудею своё письмо, литературу, астрономию и, конечно же, совершенное искусство врачевания. Единственное, что не смогло прижиться, так это поклонение Богам Олимпа, ибо жрецы иерусалимского храма ревностно охраняли иудейскую веру от инакомыслия. Тому пример – возмущение против селевкидского царя Антиоха Епифана, который осмелился осквернить главную иудейскую святыню, приказав установить в храме статуи Зевса и Аполлона. Кроме того, он прилюдно резал свинину, а также велел казнить матерей, намеревавшихся сделать обрезание своим младенцам. Иудеи свергли его власть, сделав своим правителем древний род Маккавеев. С тех пор уже несколько десятилетий, каждый кислив-месяц мы торжественно отмечали Хануку, а главный Иерусалимский храм стал самым высоким строением города, ибо каждый её житель ежедневно и еженощно, с любого места должен был лицезреть золотисто-белую иудейскую святыню.

Обо всём этом мне рассказывал Мафусаил и я, будучи от природы смышлёным малым, хорошо всё усваивал. Именно Мафусаил дал мне отличное образование, благодаря которому я смог добиться всего, чем горжусь поныне, и я благодарен ему за это.