Поль Феваль - Тайна Обители Спасения

Лучший его друг, добрейший полковник Боццо-Корона, любил намекнуть, что он знает об этом труде побольше других. А когда его принимались расспрашивать, он только усмехался, поглаживая золотую с эмалью табакерку – подарок русского императора, украшенную портретом дарителя, – и загадочно изрекал:

– Давненько уже никто не искал философского камня! И тут же добавлял, принимая серьезный вид:

– Он далеко пойдет, можете мне поверить! Если такой человек решил что-то сыскать, он добьется своего непременно!

И действительно, даже внешностью своей Реми д'Аркс походил на мистических искателей прошлого: бледное лицо, вдохновенный взгляд, высокий, обрамленный уже редеющими волосами лоб, под которым, казалось, мысль и страсть вступили в молчаливую схватку.

Несмотря на свою серьезность, опасных приключений он не чурался, и молодость его была довольно бурной: вспоминали об одной дуэли, где храбрость его граничила с безрассудством. Все рыцари таковы: любезный и по-женски мягкий в манерах, он, быть может, все еще носил клинок под судейской тогой.

Добавим, что, кроме предполагаемого блестящего будущего, Реми д'Аркс имел в настоящем шестьдесят тысяч ливров ренты.

До появления Валентины многие прекрасные дамы, посещавшие особняк Орнан, пытались навязать свои цвета этому сумрачному рыцарю, многие матушки тайком указывали на него своим дочкам, нашептывая в девичьи ушки необходимые указания, разумеется, благопристойные, вполне гармонирующие с цветом беленьких платьиц. Результат равнялся нулю – Реми оставался неуязвим для атак прекрасного пола. Он ходил в особняк Орнан ради самой маркизы, давней приятельницы его матери, а среди гостей отличал полковника Боццо, испытывая к нему чувство сыновней привязанности, и прелестную графиню Корона, которую любил как сестру.

Поначалу могло показаться, что прибытие юной племянницы маркизы никак не повлияло на поведение Реми. Всеобщий любимец всегда был несколько диковат, а с приездом девушки стал дичиться чуть больше, вот и все.

Стоило одной из девиц обнаружить, что Валентина «заметила» (так томно и деликатно выражается высший свет) Реми д'Аркса, как эта новость тотчас же облетела все салонные закоулки, и начались перемиги и пересмехи> ибо неприступность молодого юриста была всем хорошо известна. Реми вполне оправдал ожидание насмешников: его визиты в особняк стали совсем редки, а племянницу маркизы он едва удостаивал вежливыми репликами в случае крайней необходимости.

Светские барышни, весьма проницательно подмечающие симптомы обычного в их среде мелкого флирта, теряют дар ясновидения, как только дело касается глубокого и сильного чувства.

Итак, девушки смеялись и щебетали в ожидании танцев. Возле камина беседа начала затухать, пора было приниматься за вист. Тут и там, разбившись на группки по всему салону, гости обсуждали газетные новости.

В оранжерее, куда изредка кто-нибудь заходил для прогулки, доверительный разговор между молодым юристом и прекрасной графиней становился все более оживленным.

Господин д'Аркс был очень бледен и толковал о чем-то со сдержанным пылом, графиня Корона, слушавшая очень внимательно, то разражалась смехом, то казалась взволнованной, если не пораженной.

То ли случайно, то ли с умыслом, но Валентина, рассеянно пробегавшая пальчиками по клавишам, уселась так, чтобы не терять из виду происходившее в оранжерее. Подруги ее в свой черед старались не упустить мельчайших перемен в очаровательном лице Валентины. Говорить можно что угодно, слова обманывают, зато румянец, внезапно набежавший на щеки, взмах ресниц, открывший глаза, которым положено быть опущенными, или нахмуренный лоб свидетельствуют о многом.

Мари де Тресм, хорошенькая блондинка, заключила музыкальную беседу словами:

– А я все равно предпочитаю Шуберта. Его «Лесной царь» просто прелесть!

И добавила словно между прочим:

– Господин д'Аркс так увлекся разговором с графиней! Валентина закрыла пианино и повернулась спиной к оранжерее.

Послышался слегка надтреснутый голос маркизы, обратившейся к обществу с вопросом:

– Ну как, было в этом месяце какое-нибудь знаменитое дело?

– А как же! – ответила госпожа де Тресм, мать белокурой Мари. – В Париже больше не говорят ни о Рашели, ни о Дюпре, ни о Марио, ни о Гризи, ибо всех затмили Черные Мантии. Колоссальный успех!

Толстый господин, сидевший подле маркизы, заметил:

– У нас в Сомюре тоже ими сильно интересуются.

– И что же это такое, Черные Мантии? – небрежным тоном вопросил принц Сен-Луи с другой стороны камина.

Вопрос этот прозвучал в тот момент, когда слуга объявил о прибытии барона де ля Перьера, который и вошел в гостиную упругим и уверенным шагом.

– Раз двадцать уже я слышал сегодня этот вопрос! – воскликнул он, поклонившись маркизе. – Парижане словно обезумели, давно уже вокруг уголовников не поднималось такого шума!

Гости подались поближе, и даже барышни, перестав шушукаться, навострили уши.

– Мне как-то не верится, – объявил толстый господин, провинциальный родич маркизы, посвятивший себя сельскохозяйственному строительству, – как-то не верится, чтобы эти самые Черные Мантии были столь же опасны, как банда Шатлэна или Эскарпа, о которых мы в Сомюре прекрасно осведомлены благодаря «Судебным ведомостям».

– Благодаря «Судебным ведомостям» вы, сомюрцы, поистине просвященный народ, – с улыбкой ответил барон, пожимая толстую руку. – Как дела, господин Шампион?

– На бирже полный порядок, мой битум подскочил на три франка. Это нужно для спокойствия Европы.

И, приняв важный вид, соответствующий его положению, толстяк почел необходимым добавить:

– «Судебные ведомости», господин барон, отвечают запросам нашего времени. Я очень долго подыскивал для своей дочери такой печатный орган, где не говорилось бы ни о политике, ни о религии, ни о морали, ни – упаси Боже! – о литературе, – это пагубно для семейного счастья. «Судебные ведомости» подошли мне по всем пунктам.

– Газета словно специально создана для развлечения девушек, – поддакнул барон, стараясь сохранить серьезный вид.

– Перед тем как на нее подписаться, – продолжал сомюрец, – я навел справки у своего нотариуса, потому как до этого я часто становился жертвой рекламы и много денежек ухлопал зазря...

– Говорят, – перебил его барон, – что Черные Мантии имеют свою газету.

– В «Судебных ведомостях» об этом ничего не сказано, – простодушно возразил толстяк, – а там обо всем даются самые подробные сведения, я разузнал об этом заранее и весьма доволен. Мы выписываем газету уже восемнадцать месяцев, и каждый вечер мадемуазель де Шампион читает нам ее после ужина.