Поль Феваль - Тайна Обители Спасения

– А Морис? – с надеждой в голосе спросила Леокадия.

– А это уже совсем другая история... – медленно проговорил мужчина в золотых очках. – Присядьте же! Честное слово, вы едва держитесь на ногах! Что касается меня, то теперь, когда мои ноги согрелись, я был бы не прочь выпить стакан винца.

Он быстро встал и подхватил вдову под локоть. В самом деле, ноги у нее подкашивались.

– Я знаю, что вы тоже принимаете живое участие в судьбе этих двух детей, – продолжал незнакомец, ведя хозяйку к столу, – так что мы с вами непременно станем добрыми друзьями. Поначалу-то мне казалось забавным предстать перед вами в роли этакого скандалиста, потому что я думал, будто встречу противную толстуху с визгливым голосом, – без всякого стеснения высказывал он свои предположения. – Но вы оказались замечательной женщиной, и вы плачете, так что впредь я обещаю вести себя галантно, как и подобает представителю моего пола.

Он помог укротительнице сесть.

– Итак, вы хотите знать, кто я такой. Что ж, я вам отвечу: я не принц и не нищий, я – нечто среднее: меня зовут Констанс, я врач, не имеющий докторской степени, главный помощник доктора Самюэля, более ученый, чем куча бездельников с дипломами. Доктор Самюэль доверяет мне даже такие дела, которые не имеют никакого отношения к моей специальности, – например, охоту за укротительницей, – он снисходительно улыбнулся и склонил голову перед Леокадией. – Вот уже трое суток, как я, словно ищейка, иду по вашему следу... Разумеется, подобные занятия не приносят богатства, однако я люблю то, что блестит, и с удовольствием ношу золотые очки, которые я получил в обмен на очки из поддельного золота. Очень честно, не правда ли? Я довольно-таки честолюбив и надеюсь, что история, приключившаяся с мадемуазель Валентиной, поможет мне пробиться в свет. Благодаря ей я уже завязал отношения с такими людьми, к которым раньше даже не мог подойти: например, с маркизой д'Орнан, с графиней Корона – черт возьми, какая женщина, – с полковником Боццо, обладателем десяти миллионов, с господином де Сен-Луи, который, возможно, наследует Луи-Филиппу, и с многими другими.

– Пожалуйста, расскажите мне о Флоретте, – тихонько попросила вдова.

– И о Морисе, не так ли? – расхохотался Констанс. – Вы уже не так молоды, но все еще неплохо выглядите, что же касается лейтенанта, то он, наверное, писаный красавец. Я не знаю его. Я говорю только, что если он обладает хотя бы половиной красоты Валентины, то он просто Адонис! Не нервничайте, я уже перехожу к цели моего визита.

И, покрутив пальцем у виска, Констанс сказал:

– По словам доктора Самюэля, постоянный уход, забота, внимание могут ее исцелить, однако сейчас она совсем... того...

– Бедная Флоретта! – пробормотала вдова.

– Увы! Действительно, бедняжку очень жалко, – с притворной жалостью произнес Констанс. – Будем справедливы, в такую девушку немудрено было влюбиться. Да не переживайте вы так! Ее лечат спокойно и старательно, а доктор Самюэль к тому же – единственный в Париже специалист по подобным болезням. Она не буйная, и все ее просто обожают. Каждый день ее навещают графини, баронессы и маркизы. Она хорошо ест, пьет, спит...

– Она сумасшедшая! – глухо произнесла госпожа Самайу. Только сейчас до нее дошло, что слова Констанса нужно понимать в буквальном смысле. – Она сумасшедшая!

Констанс серьезно кивнул. Наступило молчание. Эша-лот почти не дышал в своем углу, с того самого момента, как посетитель упомянул полковника Боццо.

Он внимательно слушал, стараясь не пропустить ни единого слова.

Ни укротительница, ни Констанс не обращали на Эшалота ни малейшего внимания. В ноябре рано темнеет, и к тому часу в балагане уже царил полумрак. Хозяйка и гость сидели друг напротив друга. Констанс по всей видимости уже вполне освоился и чувствовал себя как дома. Он взял бутылку и наполнил вином два стакана.

– Хотя меня и не собираются делать академиком, я ничуть не глупее прочих, – произнес он. – По крайней мере, здравым смыслом я наделен. Уверен, вы оцените это, и мы с вами будем добрыми друзьями. За ваше здоровье, мамаша Лео; ведь так вас называет та девица, не правда ли?

Укротительница удивленно посмотрела на него.

– Вы не похожи на злого человека, – проговорила она. – Раз уж вы пришли ко мне, то, наверное, не для того, чтобы причинить мне боль. Но мне не нравится одна вещь: вы постоянно на что-то намекаете, вы говорите со мной так, как будто я что-то знаю, а я между тем не знаю ровным счетом ничего.

– Не может быть! – воскликнул Констанс. – Ярмарка в Лож, откуда вы недавно вернулись, это не край света. Там тоже можно было купить газету и узнать то, что знают все.

– Только сегодня мне рассказали о том, что пишут в газетах, – ответила Леокадия. – Мне пришлось бы слишком долго объяснять вам, почему я так ничего и не знала. У меня было много работы... Возможно, я не смотрела по сторонам, потому что боялась увидеть нечто страшное.

Меня что-то тревожило, у меня постоянно было тяжело на душе. Говорят, у людей иногда бывают предчувствия, вот, наверное, и я предчувствовала какую-то беду. Короче говоря, сегодня мне рассказали об убийстве на улице Анжу. Больше я ничего не знаю, и если вы и впрямь пришли сюда для того, чтобы сделать что-нибудь хорошее, доскажите мне остальное.

– Хорошо! – кивнул помощник доктора Самюэля. – В общем-то, тут и говорить особенно не о чем. Все очень просто... Нет, вы только подумайте, мамаша Лео, я успел уже вас полюбить от всего сердца! Когда я вошел сюда, я думал, что мне предстоит разговаривать с этакой грубой великаншей в юбке, а вы оказались кроткой, как ягненок. Впрочем, я отвлекся. Итак, начнем с самого начала. И пожалуйста, успокойтесь, напрасно вы так переживаете. Эта история куда лучше, чем вам представляется. Во-первых, убийства на улице Анжу не было...

– Ах! – воскликнула вдова. – Я была в этом уверена!

– Ну конечно! Ведь это же очевидно! Зачем двум влюбленным голубкам понадобилось бы убивать Реми д'Аркса? Они и не думали о нем вовсе, а думали только о своей несчастной любви. Новый следователь, Перрен-Шампен – ужасный хитрец и проныра. Кажется, у него повсюду глаза: и сзади, и по бокам, и на лбу. Короче говоря, настоящая ищейка. Так вот, когда к нему пришла маркиза, чтобы просить за девицу, он сказал ей: «Успокойтесь, я уверен, что в приключении вашей племянницы нет ничего, кроме белых роз и лилий». Так уж он красиво выразился. И еще следователь добавил, что дело это сугубо семейное и в компетенцию суда не входит.

– Но тогда и Мориса не должны ни в чем обвинять, правда? – спросила укротительница, и в голосе ее зазвучала надежда.

– Если говорить только о происшествии на улице Анжу, то да. Но ведь есть еще скверная история, которая случилась в доме номер шесть на улице Оратуар, в комнате восемнадцать. Видите, как хорошо я помню все цифры! Послушайте, вы знаете, что в суде называют « отдельным запросом » ?