Поль Феваль - Королевские бастарды

– Левое окно осталось приоткрытым, то, где вы видели Анжелу… – медленно заговорила графиня.

– Мы что, и Анжелу «призовем к порядку»? – вскинул брови Любимчик.

– Нет… – покачала головой Маргарита. – Там будет или больной, или безрукий. Вы, надеюсь, запомнили как следует: либо тот, либо другой. Мы должны нанести лишь один удар.

– Но смертельный! – ухмыльнулся Кадэ. – А что дальше?

– Мы исчезаем, а в полночь на улице Бонди, на первом этаже, нас ждет шкатулка, – прошептала Маргарита.

Кадэ-Любимчик удовлетворенно засопел. Прижавшийся к земле Ле-Маншо внимательно прислушивался к этому разговору.

А в будуаре Анжела приоткрыла глаза и увидела, что кто-то склонился над ней, опустившись на колени.

– Абель! Сам Господь посылает вас! – воскликнула женщина, стискивая руки. – Раз вы здесь, мы можем надеяться на спасение. Тут творится что-то страшное!

– Я догадался, что здесь происходит, – грустно и серьезно ответил доктор. – И вряд ли нам удастся вырваться отсюда. Мне позволили войти, но, конечно, не позволят выйти.

– Так это правда, что мы пленники? – в отчаянии прошептала Анжела.

– Безусловно, – спокойно кивнул Ленуар. – Возможно, сударыня, было бы правильнее, если бы я все-таки попытался выбраться отсюда, но кто знает, что может случиться в мое отсутствие?..

– Так вы слышали! – простонала Анжела. – Мне это не приснилось?

– Да, я все слышал, и все это – страшная реальность. Ваши враги жестоки и способны на все! – проговорил доктор.

– Что же делать? Господи! Что же делать? – заломила руки герцогиня. – Маргарита вот-вот вернется. Сколько времени я была без сознания? – спросила она.

– Пять минут, – ответил доктор.

Анжела воскликнула, стискивая побелевшие пальцы.

– Она дала мне всего четверть часа! Что же делать? Что делать?

– Что бы ни произошло, – властно произнес Ленуар, – необходимо, чтобы сын вашего мужа был спасен, сударыня!

Это был приказ, но в голосе доктора слышалась дрожь.

– Вы хотите, чтобы ваш сын, ваш собственный сын погиб! – вскричала герцогиня.

Доктор поднялся.

Лицо его исказилось от отчаяния, и было видно, какая мука терзает его сердце.

– Сударыня, – повторил Ленуар, и голос его больше не дрожал, – такова моя воля. Что бы ни случилось, я прошу вас, а если нужно – и требую: сын вашего мужа должен быть спасен. Это ваш долг.

Анжела поймала руку Абеля и поцеловала ее.

– Если бы вы приказали мне когда-то… – прорыдала она. – Но я послушаюсь вас. Вы – мой господин, и я люблю вас! Клянусь, что сын герцога де Клара будет жить!

Абель поднял ее и прижал к груди, но тут же выпустил из объятий и вышел.

Анжела выскочила следом. Коридор был пуст. Женщина бросилась к лестнице, задыхаясь и что-то бормоча на бегу.

На площадке герцогиня остановилась и прислушалась.

Доктор, возможно, сумел выскользнуть из дома: внизу, в прихожей не слышалось ни малейшего шума.

Зато в коридоре, в который выходила дверь спальни Анжелы и по которому герцогиня промчалась, вылетев из будуара, раздались легкие шаги; во всяком случае, Анжеле показалось, что по коридору шла женщина. Герцогиня стала вглядываться в темноту, но так ничего и не увидела.

Тогда Анжела толкнула дверь и вошла к своему обожаемому сыну.

Альберт спал и видел сны. Имя Клотильды слетело с его губ.

Рыдание вырвалось из груди Анжелы.

– Мой мальчик думает не обо мне, и я умру ради его брата! – прошептала герцогиня.

Она отошла от любимого сына, повторяя про себя:

– Только бы не разбудить его, иначе все пропало. Он не позволит…

Она опять прислушалась: ей чудились все те же легкие шаги.

До прихода убийц оставались считанные минуты. Анжела взяла с прикроватного столика ночник и пересекла всю комнату, направляясь к тяжелым занавесям.

За ними была гардеробная Альберта.

Анжела проскользнула за драпировку, поставила ночник и принялась вынимать из шкафов все, что необходимо для полного мужского костюма; она спешила, как могла, но руки ее предательски дрожали и плохо повиновались ей.

В ту минуту, когда Анжела начала расстегивать свое платье, преследовавший ее шум шагов стал чуть громче; теперь они раздавались уже в комнате Альберта.

В следующий миг занавеска отодвинулась, и на пороге гардеробной появилась женщина, вернее, необыкновенно красивая девушка; она была смертельно бледна, почти так же, как бывал бледен Альберт, и в глазах ее светилось такое же безумие.

Одной рукой девушка приподнимала пышные пряди своих волос, другой кромсала их ножницами; шелковистые локоны устилали пол, словно волнистое золотое руно.

Госпожа герцогиня никогда не встречалась с Клотильдой, но с первого взгляда поняла, кто стоит перед ней. Как бы ни была потрясена Анжела, губы ее прошептали:

– Клотильда…

Юная красавица шагнула к госпоже де Клар. Последняя прядь волос упала на пол, ножницы были отброшены в сторону, и девушка сказала: – Да, меня называли Клотильдой. Я люблю одного из ваших сыновей, а второй ваш сын боготворит меня. Вас я ненавижу.

– Тише, ради Бога, тише! Вы разбудите его! – прошептала Анжела.

Клотильда подошла еще ближе. Ножки ее ступали почти бесшумно, но в походке, во всех движениях девушки было какое-то трагическое величие, которое мы замечаем порой в поведении безумцев.

Она положила руки Анжеле на плечи, и ту охватил невольный страх, а Клотильда долго и внимательно вглядывалась герцогине в лицо.

Хрустальный ночничок, стоявший на полу, освещал их снизу, как озаряют огни рампы актеров на сцене.

Обе женщины были красивы, но каждая – по-своему, и роднила их только печать обреченности, лежавшая на прелестных лицах.

Коротко остриженные волосы Клотильды крутыми | завитками падали на высокий лоб, придавая девушке сходство с дерзким подростком. Невинная веселость юности уже не смягчала горделивого совершенства ее правильных, будто изваянных из мрамора черт. Но на этом классическом лице горели совершенно безумные глаза.

Красота Анжелы, женственная и мягкая, взывала к состраданию. Страх и отчаяние, владевшие госпожой де Клар, делали ее внешность еще более трогательной.

Но удивительное очарование нежной герцогини, которое пробудило бы, наверное, смелость и отвагу в сердце мужчины, сейчас пропадало втуне.

На женщин такие вещи не действуют, и в непримиримом взгляде восемнадцатилетней девушки не было ни капли жалости.

– Если я услышала ваш разговор с графиней, то не по своей вине, – сказала Клотильда. – Я случайно попала в вашу спальню, которая находится в другом конце коридора. Многого я не могу вспомнить, и у меня болит голова, когда я пытаюсь сосредоточиться, но кое-что я вижу необыкновенно ясно…