Николай Харин - ДАртаньян в Бастилии

Г-н начальник артиллерии остался доволен.

Что же касается самого интенданта фортификаций и его инженеров, то здесь дело пошло не столь гладко. На крепостном валу эти господа вооружились отвесами и принялись о чем-то оживленно совещаться. Затем они поднялись на одну башню, на вторую… Добравшись до башни Бертодьеры, комиссия замедлила свое движение. Один из инженеров снова навлек отвес и спустил его с крыши, после каковой операции г-н интендант фортификаций принялся неодобрительно качать головой, а затем затребовал у г-на коменданта план крепости. За планом было послано, а покуда г-н дю Трамбле, неотступно и лично сопровождавший г-на интенданта фортификаций Пети в его передвижениях по крепостным стенам и башням, предложил последнему отобедать вместе с ним.

Приглашение получили также г-н начальник артиллерии, главный архитектор тюрем и еще двое-трое старших инженеров из числа сопровождавших лиц. Остальные же, менее значительные персоны, были лишены возможности оценить кулинарное искусство повара г-на коменданта Бастилии и вследствие этого разбрелись по залам и бастионам, перекликаясь между собой и пугая голубей.

Впрочем, не все из них вели себя подобным легкомысленным образом. Один невысокий человечек неприметной наружности остался поджидать своего начальника на верхней площадке башни Бертодьеры – той самой, где так полюбил бывать д'Артаньян. Этому человеку и в голову не приходило шуметь, громко разговаривать и тем более распугивать птиц. Напротив, человек был в большой дружбе с ними, или, во всяком случае, с некоторыми из них.

Он присел у башенных зубцов, раскрыл дорожный мешок и достал оттуда ломоть хлеба, который тут же принялся мелко крошить. Неожиданно в руках у него появилась небольшая клетка с белым голубем, также извлеченная из мешка.

Быстро оглядевшись по сторонам, человечек открыл клетку, голубь заворковал и выбрался наружу, расправляя крылья.

Однако ручная птица и не думала улетать. Она принялась склевывать крошки с руки. Лишь после того, как хлеба больше не осталось, голубь взмыл в небо. Он описал несколько кругов над человеком, стоявшим на башне, как бы желая выразить ему таким образом свою благодарность. После чего голубь улетел, а человечек, видимо, полагая свою миссию наверху выполненной, спустился с башни во двор.

Обед затянулся. Повар у г-на дю Трамбле был отменным знатоком своего дела, а посему в тот день о плане фортификаций более не вспоминали, а распрощались, довольные друг другом и обедом, уговорившись возвратиться к служебным делам на следующий день.

За это время искомый план был найден и извлечен из пыли и мрака на свет Божий, и, когда г-н интендант с сопровождающими помощниками появился в Бастилии на другой день, ничто не препятствовало ему, а главное – его инженерам с этим документом.

Как и в прошлый раз, в числе спутников г-на Пети находился человечек с холщовым мешком. Как и в прошлой раз, он щедро рассыпал крошки для круживших над башней голубей, а своего любимца покормил особо. Он отпустил его в голубое небо, но прежде привязал под крылом птицы тугую бумажную трубочку. Послание – а это несомненно было послание – никак не мешало выученному голубю в его полете. Насытившись, он взмыл ввысь и направился туда, где виднелась знакомая колокольня миноритского монастыря. Расстояние, отделявшее тюрьму-крепость от его дома, казалось столь незначительным для голубя, не раз преодолевавшего десятки и сотни миль, доставляя почту, что белый письмоносец еще некоторое время покружил в небе над колокольней, чтобы насладиться ощущением полета.

Но пора было спускаться, в монастыре его ждало привычное и обильное угощение. Монах-минорит, знакомый почтовому голубю с детства и доставлявший его на крышу бастильской башни Бертодьеры, нарочно кормил его не досыта. Поэтому птица торопилась на колокольню…

Таким образом, и в этот день арестанты лишились своей прогулки наверху.

На третий день д'Артаньян устроил скандал:

– Мне что, отказано теперь даже в таком невинном времяпрепровождении, как прогулка на свежем воздухе?!

– Вы можете гулять во дворе.

– Но в этом каменном колодце надо ходить, все время задрав голову, чтобы увидеть кусочек неба над собой.

– Во всяком случае, в прогулке вам никто не отказывает.

– Понятно! Я хочу видеть господина дю Трамбле!

– В настоящее время господин комендант занят. К тому же…

– Что означает это «к тому же»?!

– К тому же, думаю, господин комендант вряд ли хочет видеть вас…

– Ах ты, каналья! Последний раз говорю тебе, я хочу видеть коменданта!

– Это невозможно…

Тюремщик больше не успел произнести ни слова. Рука мушкетера сжала его горло.

– Ах ты, мерзавец! Сейчас я придушу тебя, если ты немедленно не позовешь ко мне своего начальника, еще большего мерзавца, чем ты!

Д'Артаньян был взбешен не на шутку, и страж понял, вернее, почувствовал это.

– Довольно… Отпустите меня, сударь, – прохрипел он.

– Нет! Сначала ты позовешь своего начальника, дежурного офицера или кто там у вас… И я передам ему, что желаю видеть коменданта!

На их возню, грузно топая, прибежал второй тюремщик.

Он сунулся было в камеру, но д'Артаньян сдавил горло его товарища с новой силой.

– Ни с места! – объявил он тоном, не оставляющим сомнений. – А то я его прикончу!

Прибежал офицер. – Советую вам немедленно отпустить тюремщика! – заявил он.

– А я советую вам поторопиться. И довести до сведения господина дю Трамбле, что лейтенант королевских мушкетеров господин д'Артаньян хочет его видеть! – прорычал разъяренный мушкетер.

Несчастный тюремщик уже посинел.

Новый комендант Бастилии г-н дю Трамбле был большим дипломатом. Приняв дела у своего предшественника, он предупредил своих подчиненных о том, что узник третьей Базиньеры, позже переведенный в пятую Бертодьеру, на самом деле тот, кем он себя называет. К сему г-н комендант присовокупил негласную инструкцию, предписывающую обращаться с мушкетером почтительно и не допускать какой бы то ни было грубости по отношению к нему. Все это случилось потому, что г-н дю Трамбле имел обыкновение следить за новостями и быть в курсе событий. События же, происходившие в королевстве в 1632 году, заставляли задуматься. Страна была охвачена пламенем мятежа, враги кардинала напрягли все свои силы в отчаянной попытке погубить министра.

Памятуя о том, как он сам был арестован мушкетером и затем поменялся с ним ролями, г-н дю Трамбле никогда не забывал, что роли могут перемениться в мгновение ока – победи партия принца и королевы-матери. Слухи же о ходе военных действий, проникающие в Париж, носили характер противоречивый и не слишком обнадеживающий.