Синтия Хэррод-Иглз - Темная роза

– Ну, так что ты хотел сказать мне?

– Да, отец. Я сказал тебе, почему я покинул двор герцога…

– Разве? Ты разве сообщил мне причину?

– Я слышал, что на севере брожение. Причина показалась мне стоящей, и я хотел помочь правому делу. Но не только поэтому... отец, неужели ты не понимаешь? Неужели ты не можешь понять?

– Я попробую, – замялся Пол – он видел, что теперь юноша говорит серьезно.

– Тогда слушай и постарайся понять. Отец, мне уже двадцать восемь, и все это время, с тех пор как умерла мать, никто, ни один человек, не любил меня и не нуждался во мне, и почему? Потому, что я незаконнорожденный. Потому, что мои родители не были женаты. Вот и все. Поэтому меня презирали и отталкивали, и я никак не мог это изменить. Но я такой же, как все. Я хочу, чтобы меня любили и ценили. Поэтому я убежал и отправился на север, чтобы найти там свое место.

– И ты нашел? – тихо спросил Пол.

– Поначалу. Они любили меня и даже в какой-то степени обожали. Не могу описать тебе, что я чувствовал при этом, после стольких лет. Но вчера, когда они получили то, что им было нужно, они отвернулись от меня, они проходили мимо, словно меня не было. Они хотели поскорее вернуться домой – снова оказаться у собственных очагов, точно так же, как ты сейчас. Я следил за выражением твоего лица, пока мы ехали. Они хотели разъехаться по домам, и у них не было времени для меня. А я, куда я могу податься? У меня нет дома. Отец, возьми меня домой. Возьми меня в Морлэнд.

– Я не могу.

– Отец, не отвергай меня! Не надо!

– Послушай меня, Адриан, и постарайся понять – да, и ты, в свою очередь. У меня есть долг перед другим сыном. Однажды я избил свою жену, почти убил ее, так как у меня был долг перед твоей матерью. Но теперь у меня есть долг перед сыном, и это значит, что я должен отказаться от тебя, и даже убить если потребуется. Да, не вводи меня в грех, иначе я сделаю это.

– Хотя ты и не любишь его? – внезапно спросил Адриан.

Пол внимательно посмотрел на него, и его губы скривились:

– Да, хотя я его не люблю, а люблю тебя. Хотя я не любил его мать, а любил твою. Но у меня есть долг. Ты должен уехать, куда захочешь, я помогу тебе, если это в моих силах. Но я не могу дать тебе кров в Морлэнде.

Адриан отступил на шаг, его глаза горели:

– Не прогоняй меня. Предупреждаю тебя, отец...

– Ты меня предупреждаешь? Адриан сжал кулаки.

– Да, – яростно выкрикнул он. – Я в отчаянии. Если ты прогонишь меня, то мне уже не для чего жить. И я убью тебя. Не сомневайся – я готов сделать это. Смотри! – Он выхватил из-под кафтана длинный нож, блеснувший в темнеющем воздухе.

Пол с жалостью посмотрел на сына.

– Вижу. Ты просто глупец, я никогда не думал, что ты настолько глуп, что решишь добывать любовь угрозами.

– Любовь... да, любовь, вот чего я хотел всегда. Отец, полюби меня!

– Не надо меня шантажировать, Адриан. Ты ведь не ребенок, ты уже мужчина. Любовь нельзя получить силой, ее можно только заслужить.

– Но я не могу заслужить ее, я бастард! – с горечью откликнулся Адриан.

– Возможно, – холодно ответил Пол. Он не испытывал страха, только какую-то печаль и презрение.

Юноша подошел ближе, так что они оказались лицом к лицу.

– Отец, не смотри на меня так. Не заставляй меня убивать тебя. – Слезы текли по его щекам, и он слегка отвернул лицо, так что полуобнажились зубы. – Отец, полюби меня, полюби!

Но глаза Пола были полны печали и презрения. Адриан вдруг вскрикнул – в его голосе звучали одновременно страх, ненависть, презрение, как у загнанной лисы в последний момент перед тем, как в нее вцепятся собаки, – и одним отчаянным движением вонзил нож в грудь Пола.

Пол в первый момент даже не ощутил удара или боли, а только удивление. Они с Адрианом стояли так близко, что казалось, они обнялись, но потом юноша отступил, всхлипывая, и Пол упал, как подрубленное дерево. Ветви вверху раскачивались в небе, оно начало темнеть, тьма заполонила его, и Пол, наконец, почувствовал холод раны в груди, но сильнее всего было удивление. Он еще слышал отчаянный плач Адриана и то, как тот пошел к лошадям, слышал лай собак, когда лошадь продиралась сквозь кусты. Потом к нему подошли, поскуливая и принюхиваясь, собаки, они начали облизывать его лицо, и Пол понял, что надо встать. Он упал так, что ладони оказались внизу, прижатыми к холодной земле. Пол напрягся, поднимаясь, но затем застонал, осознав свое бессилие. По его телу пробежала волна ужаса. Он понял, что ранен смертельно, и его сознание захлестнули страх, гнев, жалость и сильнее всего – желание оказаться дома. Слезы потекли из глаз. Пол оттолкнул собак, приказал им бежать домой, но они скулили и плотнее прижимались к нему. Наконец, через какое-то время, они послушались и побежали, он услышал, как они пробирались сквозь кусты, а потом мир исчез.

По топоту копыт во дворе и по количеству лошадей Нанетта догадалась: он вернулся домой, он жив, слава Богу! Лорд Лэтимер прислал весть о том, что Пол должен быть завтра, но дела шли лучше, чем она предполагала. Она жадно прислушивалась, ожидая шагов мужа на лестнице, зная, что он пройдет прямо к ней, но прошло десять, пятнадцать минут, а он не появлялся. Она занервничала и спустилась в зал, приказав слуге найти кого-нибудь из спутников Пола.

– Где твой господин? – спросила она его.

– Я как раз шел к вам, мадам, – ответил тот, – господин послал нас вперед и просил подготовиться к его приезду. Он задержался с каким-то юношей.

– Что за юноша? – спросила недоуменно Нанетта.

– Он скакал с нами из Помфрета, мадам. – Слуга посмотрел на нее и с какой-то неловкостью продолжил: – Он называл господина отцом, мадам.

У Нанетты перехватило дыхание. Адриан! Это не только удивило, но и испугало ее. Почему же это имя наполняло ее страхом? Она припомнила свою встречу с ним во дворце и таящуюся в его глазах тьму.

– Вы оставили его с этим человеком наедине? – резко спросила она.

– Так он приказал, мадам, – оправдывался слуга. Что же еще ему оставалось, как не повиноваться приказу?

– Немедленно седлайте мне лошадь, – приказала она. – Я поеду навстречу ему.

– Мадам, хорошо ли это будет? Начинается снег, становится темно.

– Вы подчинялись приказам господина, теперь подчиняйтесь моим. Я накину плащ, и чтобы лошадь была готова, когда я спущусь вниз.

– А кто поедет с вами? – встревожился он.

– Пошли со мной нескольких слуг. Я иду. Спеши.

Воздух снаружи был таким холодным, что у нее перехватило дыхание. Стоял мороз, какой бывает только накануне снега, редкие хлопья которого уже начинали плясать в воздухе. Темнело, но гнев и тревога пересилили ее страх. Нанетта пустила лошадь в галоп, двигаясь к роще – здесь ее называли купой, – и только она взлетела на верх холма, как откуда-то из тьмы вынырнули две огромные гончие, и лишь по их лаю она поняла, что это не волки. Ее сердце екнуло, теперь она пожалела, что поехала одна. Но ведь Пол уже едет – собаки бегут впереди него, подумала она. Нанетта остановила Пусс и стала ждать. Однако впереди не было слышно ни звука. Собаки стояли рядом, выжидающе глядя на нее, виляя хвостами. Их желтые глаза горели в полумраке, как звездочки. Она позвала Пола, но ее голос утонул в снегу.