Синтия Хэррод-Иглз - Князек

Нанетта раздраженно прищелкнула пальцами:

– Да ты не видишь, что происходит у тебя под самым носом! Разве под крышей твоего собственного дома не подрастает богатая наследница? Разве ты не опекун? Что, с самим собой так трудно договориться? Послушай, Пол, если Маргарет не выйдет за Артура, до за кого же бедняжке идти? Неужели ты упустишь наследство Баттсов?

– Артур и Маргарет? – удивился Пол.

– Ей почти семнадцать! – угрюмо сказала Нанетта. – И если она принесет тебе в подоле свое отродье, с этим справиться будет куда труднее. Пожени их – и не медли! Тогда уже следующим летом у поместья Морлэнд появится законный наследник.

Так и поступили: Артура и Маргарет обвенчали поначалу в часовне усадьбы Морлэнд, а затем состоялось второе, официальное венчание в церкви Святой Троицы. Жених был угрюм, а невеста явно в глубине души сопротивлялась творимому...

...В тот же самый день в церковке Святой Марии в Фулхэме Вилл Шоу обвенчался с Марджери Чидл – кормилицей, нанятой для Мэри. Он остался вдовцом с тремя детьми на руках – а она была вдовой, чей ребенок, родившийся после смерти отца, тотчас же умер. Всем казалось, что сей союз – редкая удача и совершен по воле Господа. И лишь Джон Грин в глубине души печалился, что его младшую и самую любимую дочь так скоро позабыли – но не в его обычаях было плохо думать о людях, к тому же о Вилле Шоу, к которому он всегда прекрасно относился. Вот Джон Грин и решил, что Вилл из тех, кто почему-то скрывает свои чувства, и что он женился вторично лишь для того, чтобы у сироток появилась хорошая мать…

Брак Артура с Маргарет Баттс оказался весьма удачен – по крайней мере с одной стороны: Маргарет тотчас же понесла и вынуждена была остепениться, хотя бы в какой-то степени... А Артур стал выглядеть настоящим мужчиной, надел новый кафтан и даже стал проявлять некоторый интерес к торговле шерстью и делам в поместье. Младенец мужского пола появился на свет в августе 1577 года – Пол окрестил его династическим именем Эдуард. Но воображением Артура к тому времени всецело завладела идея кругосветного плавания, предложенная одним из друзей Иезекии, Фрэнсисом Дрейком. Предполагалось, что путешественники проплывут Магеллановым проливом, затем попадут в Тихий океан, где Англия впервые станет соперницей Испании в Новом Свете. Немаловажным обстоятельством было и то, что в случае успеха это обещало всем участником кампании золотые горы.

Дрейк с братом приезжали этим летом в гости к Иезекии в Шоуз – там собралась почти вся семья: все с величайшим вниманием выслушали детальный план предприятия. Внешне Дрейк был типичным моряком – невысокий и почти квадратный, с бычьей шеей и огромными лапищами, но с тем спокойным достоинством и гордой осанкой, которые помогали ему не выглядеть смешным. Его круглое лицо с широким лбом украшала густая борода и усы. Глаза его были серыми и очень ясными, а изогнутые дугами брови придавали взгляду какое-то полудетское, но вместе с тем проницательное выражение. Нос его был коротким и прямым, линия губ твердая – ни одна из его черт не свидетельствовала о слабости характера: он был рожден командовать.

С ним приехали его брат Джон, и еще капитан Уинтер, общий друг – он должен был плыть на одном из кораблей. Истинной же целью визита было вытянуть из Морлэндов деньги.

– Но идея эта пока не получила официального одобрения, – сказал Дрейк после обеда. За едой говорили мало. Дрейк любил поесть – впрочем, как и Иезекия, и покуда рты у них были заняты, остальные считали неприличным начинать разговор.

– Но думаю, королеве понравился план, – заметила Нанетта, – я слыхала это от одного моего придворного знакомца, но, как понимаете, это лишь слухи...

– Разумеется, – Дрейк отвесил ей поклон, – это ведь тайна, известная всем. И вы правы, королеве эта идея по нраву – но в Государственном совете весьма сильны происпанские настроения, и было бы неполитично открыто высказывать противоположную точку зрения.

– Происпанские? – переспросил Иезекия.

– Ну, я имею в виду тех, кто хочет мира с Испанией, – объяснил ему Дрейк. – Так что мне обеспечена лишь неофициальная поддержка, а это означает, что мне ссудят скромную сумму. В случае успеха наверху будут пожинать лавры, а если затея провалится, то на мою бедную голову обрушатся громы небесные...

Он говорил смеясь, дабы сколько можно смягчить ужасающий смысл своих слов. Он был человеком практичным и не видел причин мучиться и переживать из-за того, что изменить было не в его власти.

– Основную сумму вкладываем мы с Фрэнком, – заговорил Джон Дрейк. – Наш собственный корабль, «Пеликан», поплывет впереди, строительство другого, по имени «Елизавета Лондонская» финансирует Государственный совет – его поведет капитан Уинтер, прошу любить и жаловать. Но для такой экспедиции двух кораблей явно недостаточно. Нужна флотилия не менее чем из полдюжины судов!

– Ну тогда, – засмеялся Иезекия, – я вхожу в долю!

– От души на это надеюсь, – Дрейк дружески, но сильно толкнул друга в грудь. – Я хочу выманить золотишко из твоего кошелька. Ведь это же не что иное, как кошелек, а? Под камзолом что-то есть, а никаких накладок ты не носишь...

Иезекия воздел руки к небу, смеясь:

– Только моряк всегда знает, где кошелек у другого моряка! Ты получишь деньги – я дам, сколько смогу, – но сперва расскажи поподробнее о своих планах.

– И в частности о том, сколько ты с этого будешь иметь?

– Сколько я буду иметь?! Да разрази меня гром, Фрэнк, – не видать мне больше этих денег как своих ушей! Но если дело и впрямь доходное, попытайся убедить кузена Пола ссудить тебя денежками...

Через два дня оба Дрейка и капитан Уинтер покинули Шоуз, заручившись обещаниями финансовой поддержки от представителей обеих ветвей фамилии Морлэндов. А по осени стало ясно, что план активно претворяется в жизнь. В последних числах сентября было объявлено, что «Пеликан» и «Елизавета» в сопровождении двух шлюпов и полубаркаса и с командой в полтораста матросов отплывет из Плимута, родных мест самого Дрейка, в ноябре – и Иезекии прибыло официальное приглашение принять участие в экспедиции.

– Признаться, искушение велико, – вздыхал Иезекия, рассказывая новости в усадьбе Морлэнд. – Но моя женушка считает, что я стар уже для таких переделок, и, честно говоря, совсем не хочу покидать ее на целый год – ведь Фрэнк сам не знает, сколько продлится плавание.

– Тогда... умоляю, кузен, позволь мне плыть вместо тебя! – отчаянно выкрикнул Артур и, не дав никому и слова вымолвить, обратил к отцу сияющее и взволнованное лицо. – Отец, отпусти меня с ними! Ведь кто-то из семьи должен быть там, чтобы проследить, как распорядятся вложенными средствами... Ну представь, что там поистине золотое дно – а никто нам об этом и полслова не скажет!