Синтия Хэррод-Иглз - Черный жемчуг

Он потянул за железное кольцо звонка и услышал, как где-то в доме зазвенел колокольчик. Спустя немного Кит позвонил еще раз, а затем подступил к стене, чтобы заглянуть в окна. Он надеялся увидеть, как в одном из них промелькнет белое пятно – лицо или рука, но тут раздался скрежет запоров на обитой железом двери. Очевидно, дверь была крепко заперта. Кит слышал, как кто-то с трудом поднимает из петель тяжелый дубовый засов, и удивился, к чему такие предосторожности в мирное время. Дверь медленно открылась. На пороге стояла Кэти.

Кэти выглядела как обычно, только ее одежда была немного растрепана, как будто она оделась несколько дней назад и с тех пор не ложилась спать. Кэти похудела, и ее простое, широкое лицо было таким бледным, что веснушки на нем напоминали сыпь. Прежде чем пригласить Кита в дом, она пристально оглядела двор за его спиной.

– Кит, – растерянно проговорила она. – Заходите скорее.

Он переступил порог, а Кэти закрыла за ним дверь и вновь начала закладывать засов.

– Кэти, что случилось? Почему вы запираетесь, как при осаде? Почему вы сами открываете двери – неужели у вас нет слуг?

– Вы один? – спросила она.

– Да, Руфь сказала, что приедет в другой раз, если вы захотите ее видеть. Так что же случилось?

Она закончила запирать дверь, а потом, вспомнив обязанности хозяйки дома, заставила себя улыбнуться и протянуть Киту руку.

– Как любезно с вашей стороны! Я рада видеть вас. Хорошо ли вы доехали? Как идут ваши дела – надеюсь, успешно?

Не давая ей возможности переменить разговор, Кит взял ее за обе руки.

– Где ваши слуги? – мягко, но настойчиво повторил он.

Она нахмурилась.

– Остались только двое. Некоторых прогнали, остальные разбежались сами, – она неожиданно вздрогнула и покачнулась.

– Вам нездоровится? – обеспокоенно спросил Кит.

– Я голодна, – ответила она. – У меня не было времени поесть...

– Нужны вино и хлеб, – решительно заявил Кит. – Где у вас кухня?

– Мне надо вернуться к мужу, – возразила Кэти, отстраняя его руки. – Если вы найдете Тиб, она принесет вам вина.

– Вино нужно не мне, а вам. Ради Бога, Кэти, что здесь происходит?

– Джон... то есть мой муж болен. Он умирает от чахотки, умирает уже очень давно. Его управляющий и другие, которые ненавидят меня, как и всех Морлэндов, думают, что я его отравила. Они пытались меня убить, но Джон подоспел вовремя и выгнал их из дома. Мы боимся, что они могут вернуться, поэтому и запираем двери. После этого разбежались остальные слуги, кроме Тиб и Мэри. Они все перепугались.

– Чего же вы боитесь, если они вернутся? Кэти вновь вздрогнула.

– Они поклялись поджечь дом вместе со мной. Кит встревожился.

– Мы во что бы то ни стало должны увезти вас. Я заберу вас в замок Морлэндов, там вы будете в безопасности. Они никогда не отважатся преследовать вас, а если даже они...

– Я не могу бросить своего мужа.

Кит взглянул на ее решительное, бледное лицо, и его сердце заныло от жалости.

– Тогда мы заберем его с собой. Если Ральф откажется его принять, я уверен, что Руфь...

– Нет! – воскликнула она, упрямо и зло глядя ему в глаза. – Нет, я не увезу его туда, где все будут презирать и ненавидеть его. Он мой муж, а вы все хотите забыть об этом!

– Я не забываю, – возразил Кит, – но вы же видите...

– Говорю вам, он умирает! – отчаянно воскликнула она. – Он будет мертв через один-два дня – тут уже ничего не поделаешь. Я не хочу, чтобы он закончил жизнь среди чужих, среди врагов. Пусть умрет с миром – здесь, в своем доме. Это все, что я могу сделать для него.

– Но Кэти, – умоляюще продолжал Кит, – чем вы обязаны ему, если рискуете ради него собственной жизнью?

– Он мой муж, – ответила она, отвернулась и начала подниматься по лестнице. Кит смотрел ей вслед с жалостью и раздражением, а затем принял решение. Он повернул по коридору налево, и после двух неудачных попыток нашел кухню. Она оказалась грязной и запущенной, как будто слуги, не отличавшиеся чистоплотностью, торопливо ушли из нее. Огонь не горел, нечищенная посуда валялась повсюду, нигде не было и признака пищи. Кит обследовал кладовую и решил, что слуги унесли с собой все запасы. Через некоторое время ему удалось разыскать немного хлеба и полкруга сыра, еще довольно свежего и неплохого на вкус – очевидно, его кто-то спрятал, надеясь вернуться в дом. Нашлась и бутылка вина. В углу стоял мешок овсяной муки, внизу которого мыши прогрызли дыру. Захватив хлеб, сыр и вино, Кит начал подниматься по лестнице. На полпути он услышал сдавленное восклицание и, заглянув под лестницу, обнаружил замызганную служанку, скорчившуюся в углу. Она смотрела на него полубезумными глазами, слишком испуганная, чтобы закричать.

– Все в порядке, – успокоил ее Кит. – Я не трону тебя, – протянув руку, он вытащил служанку из ее убежища, поставил перед собой и слегка встряхнул. – Я кузен твоей хозяйки, приехал помочь тебе. Не бойся. Стой, не уходи. Как тебя зовут? – она молчала, видимо, не совсем понимая вопрос. – Ты Тиб? – Она покачала головой. – Значит, ты Мэри.

– Ага, сэр, – прошептала служанка, и Кит облегченно вздохнул – если она могла говорить, значит, могла понимать Приказания.

– Мэри, ничего не бойся: я здесь и помогу тебе и твоей хозяйке, чтобы никто вас больше не тронул. Понимаешь?

– Ага.

– А теперь ступай в кухню, там есть овсяная мука. Разведи огонь в печке, принеси воды и свари кашу. Вам всем надо поесть чего-нибудь горячего. Ты знаешь, как варить овсянку? – служанка кивнула. – Молодец. А теперь иди. Свари, а когда каша будет готова, принеси ее хозяину и хозяйке, и поешь сама вместе с Тиб. А пока покажи, где комната твоего хозяина?

В спальне было полутемно, окна здесь были крохотными, мебель старой, тяжелой и запыленной, обитой бордовым бархатом. В комнате стоял тяжелый запах болезни и смерти, и Кит с трудом заставил себя войти. Кэти сидела у постели, держа за руку мужчину, обложенного валиками. Макторп всегда был крепким, но болезнь и неподвижность так изнурили его, что кожа свисала складками, будто одежда. Его лицо стало зеленовато-бледным, оно лоснилось от пота, глаза лихорадочно горели в темных запавших глазницах. Тяжелое дыхание звучно разносилось по комнате, этот звук немного напоминал конский храп. Кэти держала его правую руку в ладонях, Макторп неотрывно смотрел на нее, как будто боялся отвернуться даже на минуту. Он цепко держался за жену, надеясь, что она спасет его от холодного дыхания могилы.

Кэти подняла глаза на Кита, и он сказал:

– Я нашел для вас немного еды. Мэри ушла готовить овсянку – больше ничего нет, только вот еще бутылка вина, – Кит положил еду на стул перед Кэти. Она взяла бутылку, приподнялась и уронила несколько капель в рот мужу. Макторп проглотил вино и закашлялся, и Кэти дала ему выпить еще, а потом отпила немного сама. Макторп судорожно цеплялся за ее руки, движимый отчаянным порывом. Кэти мягко отстранила его и с жадностью набросилась на хлеб с сыром.