Синтия Хэррод-Иглз - Длинная тень

Когда Берч вышла из комнаты, Хлорис сказала:

– Вы на меня очень рассердитесь, госпожа, если я скажу, что ваша поездка в Лондон без супруга будет выглядеть по меньшей мере странно?

Аннунсиата нахмурилась, но затем решила сменить гнев на милость: Хлорис была нужна ей.

– Ни капельки! Ты, конечно, права. Это – повод. Но я сама разберусь, а твоя печальная участь – держать свое знание при себе.

– Значит, ваша ссора с хозяином была тоже только поводом, правда?

– Что ты имеешь в виду? – Аннунсиата, шокированная, повернулась к Хлорис, а та лишь печально покачала головой.

– Если это не так, значит, должно быть что-то еще. Ну, госпожа, вы-то знаете, что это правда. И бесполезно на меня сердиться, потому что я вам сейчас очень нужна.

Аннунсиата посмотрела на нее и мягко кивнула.

– Да, да! Это правда. И ты мне нужна. «Моя шутиха» – вот как тебя Ральф называл.

– Шуты говорят правду, когда никто другой не осмеливается. Вы возьмете меня с собой в Лондон, госпожа? Я буду хорошо служить вам.

– А как насчет твоих обязанностей здесь? – спросила Аннунсиата.

Хлорис сделала обиженное лицо.

– Я вскормила ваших младенцев, мадам, и вполне удовлетворена этим. Три года кормления, три года обильного молока – вполне достаточно для любого. Вы ведь не будете возражать против этого? Я хотела бы поехать в Лондон в качестве вашей горничной. И хоть немного развлечься.

Аннунсиата задумалась.

– Из тебя выйдет великолепная горничная! – согласилась она. – И это будет хорошо действовать на меня. И, наверное, на самом деле пора прекращать кормить Мориса грудью.

Лицо Хлорис смягчилось, и она тихо произнесла:

– И в конце концов, госпожа, я, скорее всего, больше не понадоблюсь вам как кормилица.

Глаза Аннунсиаты наполнились слезами, она с силой сжала пальцы. Хлорис подумала, что та плачет о потерянной любви мужа, но правда стала явной спустя несколько мгновений, когда она зашептала сдавленным голосом, как ребенок, который боится демонов в темноте:

– Я не хочу, чтобы он умирал, не хочу, не хочу...

Хлорис, чувствуя себя виноватой за то, что разбередила рану, уронила платье, которое до сих пор держала, взяла хозяйку за руки и осторожно расцепила ее пальцы.

– Не надо, госпожа, – сказала она, – искушения окружают нас постоянно, и мы должны быть очень осторожными, чтобы не поддаться им. Хозяин все время будет возвращаться, когда ему захочется. Мужчины всегда поступают так, как хотят, ни с кем не советуясь.

Свадьба принцессы Мэри Беатрис Д'Эст и герцога Йоркского была отпразднована очень быстро и тихо, в ту самую ночь, когда она прибыла в Англию. Тем не менее в Лондоне наблюдались беспорядки, по улицам пронесли изображения папы, которые потом сожгли, а окна в домах высокопоставленных католиков были разбиты. Народ считал, что принцесса Мэри – дочь папы, и выходит замуж за герцога, чтобы привести Англию обратно в Рим. Король казался спокойным, когда Аннунсиата предстала перед ним по прибытии в Уайтхолл, но его тревога все-таки проявилась в словах:

– Мадам, я приказал приготовить вам апартаменты во дворце. Здесь вам будет безопасней. Охранять Баллинкри-хаус очень сложно.

– Вы думаете, есть опасность, сэр? – поинтересовалась Аннунсиата.

Чарльз передернул плечами.

– Думаю, что очень небольшая. Но, пока не закончатся беспорядки, мне гораздо спокойней, когда все мои близкие рядом со мной, у меня на глазах. Не думаю, что это надолго. Лондонские пожары очень ярки, но умирают быстро.

Итак, она осталась в Уайтхолле, и здесь же была представлена новой герцогине. Мэри Беатрис была чрезвычайно красивой молодой женщиной, высокой, темноволосой и темноглазой, ей только что исполнилось пятнадцать лет.

Аннунсиата подумала, что, когда она впервые попала в Уайтхолл, ей было столько же. Интересно, сумеет ли это очаровательное создание с чувственными глазами пресечь донжуанство герцога? И сможет ли эта юная и, несомненно, здоровая женщина подарить герцогу сына, о котором он так мечтал и которого так боялся простой народ? Как бы то ни было, впереди – не слишком спокойные времена. Старшая дочь герцога Мэри, достигнув необходимого возраста, скорее всего, выйдет замуж за принца Вильгельма Оранского. И если к этому времени у герцога и герцогини не будет сына, чтобы занять трон, это сделает принцесса Мэри и ее датский муж.

Аннунсиата сделала реверанс и подумала, что Анна Хайд наверняка считала, будто продвинула своего супруга на первое место, и должна была умереть, зная, с какими проблемами ему придется столкнуться.

После формального представления, когда Аннунсиата шла в свои апартаменты переодеться к ужину, который король давал в честь юной герцогини, слуга в ливрее герцога остановил ее и попросил следовать за ним в кабинет герцога для аудиенции.

Герцог приветствовал ее грациозным поклоном. Аннунсиата заметила тень замешательства на его обычно бесстрастном лице:

– Дорогая графиня, я полагаю... Наверное... Вы слышали новость о вашем муже?

Аннунсиата печально вздохнула и спокойно сказала:

– Прошу прощения у вашей светлости, но я уже много недель не имею известий от мужа.

– А-а, понятно, – сказал герцог и обвел глазами комнату, пытаясь сосредоточиться, а остановив взгляд, произнес: – Король мне кое-что сказал. Я с трудом поверил в это. Но, моя дорогая мадам, я думаю, вы будете счастливы узнать, что ваш муж прибыл на одном из кораблей, которые сопровождали мою жену. Это был корабль для перевозки лошадей, – голос герцога задрожал от замешательства. – Я уверен, что сейчас он поехал прямо в Йоркшир, учитывая тяжелый нрав животного, которого привез.

– Он купил скакуна, ваша светлость?

– Я полагаю, да. Очень удачно получилось: флотилия принцессы как раз собиралась отплыть в Англию, когда ваш муж искал хоть какие-нибудь средства, чтобы доставить жеребца домой. – Глаза герцога блеснули. – Путешествие было чрезвычайно тяжелым, корабль слегка поврежден, однако никто не пострадал. Я счастлив принести вам хорошие известия.

Аннунсиата поблагодарила его и вышла. А к тому времени, когда она достигла своих апартаментов, Хлорис из других источников уже получила новости в более колоритной форме.

– Из-за лошади это путешествие стало страшным кошмаром, госпожа, – рассказывала она Аннунсиате, пока Берч помогала ей переодеться. – Едва ступив на палубу корабля, она повела себя как демон, и хозяин вынужден был сидеть рядом день и ночь, не имея возможности отлучиться ни на секунду. Эта дьявольская лошадь почти на кусочки разнесла корабль. Итальянские моряки всю дорогу крестились и молились, думая, что этот кошмар послан для того, чтобы утопить их. А затем, когда они прибыли в Англию и им удалось выгрузить жеребца, никого не убив, что уже было чудом, капитан корабля представил счет за нанесенный урон... – самому герцогу! Мне кажется, итальянский язык нашего хозяина был ничуть не лучше, чем английский – капитана корабля, и тот думал, что лошадь предназначена принцессе. Он сказал, что желает герцогу счастья и покоя с женщиной, которая в состоянии справиться с таким монстром, как этот!