Синтия Хэррод-Иглз - Шевалье

На обратном пути в Морлэнд Аннунсиата снова вызвала Матта на разговор о будущем Джемми.

– Перед тобой несколько возможностей, – начала она. – Ты можешь отправить его учиться в университет, ты можешь послать его за границу или оставить дома и обучать управлению имением. Если ты выберешь последнее, я посоветую тебе предоставить ему через некоторое время возможность вести дела в Твелвтриз. У него врожденная страсть к лошадям, а всадником надо родиться. Было бы жаль растратить такие способности.

Матт не поддержал разговор, и Аннунсиата оставила вопрос открытым на некоторое время, собираясь вернуться к нему позже. Затем начало долгожданного восстания вытеснило из ее головы все прочие проблемы, и ее беседы с Маттом в основном стали касаться шевалье и происходящих событий в Шотландии. Джемми, слоняющийся около нее, что стало его привычкой, впитывал ее взгляды и интересы с открытым ртом и передавал их своим братьям, с горечью жалуясь, что все это случилось тогда, когда ему только четырнадцать и он слишком молод для битвы.

В начале ноября мысли Аннунсиаты были заняты поездкой шевалье по Франции в попытке скрыть свое намерение нанять корабль и присоединиться к восставшим в Шотландии. Вечером того дня, когда пришло письмо о действиях короля, Матт явился к ней в большом волнении и заявил, что Джемми пропал.

– Он украл лошадь и ускакал, – воскликнул Матт.

Маска безразличия спала. Он позволил себе любить этого ребенка и немедленно был наказан.

– Куда ускакал? – спросила Аннунсиата.

– В Шотландию к восставшим, куда же еще? – выкрикнул Матт. – Ты забила ему голову всякой чепухой о благородном деле и истинном короле. Он впитал все как губка и сейчас пытается присоединиться к ним. Его наверняка убьют, если он не погибнет в пути от холода при такой отвратительной погоде.

– Матт, Матт, успокойся. Если мальчика нет, это не значит, что он направился в Шотландию. Он мог просто поехать куда-нибудь покататься.

– Он украл Ландшафта, – отвечал Матт, сжимая в отчаянии кулаки, – и взял один из мечей из длинного зала, и собрал одежду и еду. Он подбил Георга украсть для него эти вещи и принести ему в условленное место между домом и Твелвтриз. Туда он приехал на Ландшафте и предупредил Георга, чтобы тот никому не проболтался. Но один из слуг видел, как они говорили, а отец Ринард бил Георга, пока тот все не рассказал. Теперь тебе все ясно?

– Когда это случилось? Утром? Тогда мы еще можем его вернуть. Мы пошлем за ним людей. Его нетрудно будет найти. Он не знает дорогу и вынужден будет спрашивать у местных жителей. Между прочим, такой юный мальчик на такой замечательной лошади не может остаться незамеченным. Любой человек в здравом уме остановит его или повернет назад. Мы отправим за ним погоню и вернем его к утру, не волнуйся.

– Это твоя вина, – сказал Матт, отвернувшись от нее с горечью. – Если с ним что-нибудь случится, то это из-за тебя. Я должен был запретить ему разговаривать с тобой.

– Матт, ты не в себе. Даже если произойдет самое плохое, даже если его убьют, это достойная смерть за короля.

– Ты так думаешь? Тебе легко говорить, когда он не твой сын. Так можно думать о чужих детях. Что бы ты сказала, если бы он был твоим сыном?

– Мой старший сын сейчас там, – тихо ответила Аннунсиата. – Мой сын Руперт погиб под Седжемуром. Неужели ты думаешь, что я люблю Джемми меньше, чем ты? Он мне как сын, посланный Богом на старости лет.

Матт уставился на нее, умолкнув под влиянием ее страстного голоса, и она продолжила:

– Мы теряем время. Лучше отдай приказы своим людям. Я отправлю Гиффорда и Даниэля, они знают местность. Думаю, надо послать Клемента и Валентина, каждого с группой в два-три человека.

Матт быстро кивнул и вышел. Аннунсиата отдала распоряжения и стала ждать, надеясь, что мальчика найдут, но в глубине души рассчитывала, что ему удастся добраться до Готландии и обнажить свой меч во имя благородного дела.

«Но ты выбрал не ту лошадь, Джемми, – подумала она про себя. – В следующий раз бери выносливую, а не быструю».

Первая атака в битве якобитского правого фланга против левого фланга правительственных сил разбила правительственные войска и отбросила их. Они отступали в беспорядке. Некоторые спустились с возвышенности в сторону речки Варри, где они попались в ловушку и были уничтожены, другие отступили к Дунблейну. Кавалерия якобитов с криками преследовала их, и всадники рубили насмерть каждого, кого могли догнать, вдохновленные быстрой и легкой победой. Часть правительственных войск смогла перебраться через Варри, а оставшиеся, избегая очевидной ловушки у Дунблейна, двинулись к Стирлингу.

– Они больше нас не побеспокоят, – сказал Карелли и попытался перестроить своих всадников, остановить их дикий галоп, так как если они рассеются, то начнут мародерствовать и пить и потеряют боеспособность. Это оказалось непосильной задачей. Большинство воинов никогда раньше не участвовали в боях, а еще меньше ходили в кавалерийскую атаку, и восторг сражения и победы переполнял их. Карелли, желая в душе иметь дисциплинированное войско, каким он привык командовать, пустил свою лошадь вслед за основными силами к Дунблейну, где они разбрелись по улицам, высматривая гостиницы, открытые дома и легкую поживу.

Много часов Карелли рыскал по окрестностям вокруг города, собирая отбившихся воинов, уставших и забрызганных кровью своих врагов. Вдалеке Карелли заметил силуэт самого генерала Мара, занимавшегося тем же, чем и он. Главная трудность состояла в том, что как только он собирал несколько человек вместе и оставлял их где-нибудь, они тут же разбредались снова. Карелли только зря тратил силы и время.

Якобиты на левом фланге не имели такого успеха против правого фланга противника, где командовал сам генерал Аргилл. Они рано потеряли кавалерию из-за ошибочной тактики и остались без поддержки против пехоты правительственных войск и драгун, которые непрестанно их атаковали и оттеснили назад. Шотландские горцы каждый раз вновь собирались и сражение возобновлялось, и их снова атаковывали. Через несколько часов их отбросили к реке Аллан Уотер, где, не имея другого выхода, они вынуждены были рассеяться, чтобы спастись.

На их счастье правительственные войска повернули назад и не стали их преследовать. Аргилл отозвал их назад на возвышенность, чтобы встретить солдат генерала Мара, перестроившихся после первоначальной атаки. В обоих лагерях было заметно нежелание пехотинцев убивать друг друга. Солдаты противоборствующих сторон постоянно узнавали своих братьев и щадили друг друга. Жилистый, седоволосый и седобородый солдат, сильно хромающий, видимо в результате несчастного случая, происшедшего несколько лет назад, если судить по его проворству и привычке к увечью, прыгнул в ледяную реку с бесстрашием человека, плавающего с детства, и переплыл на другую сторону. Там он стоял в безопасности, хлопая онемевшими руками по бокам и наблюдая за сражением. Что делать дальше, таков вопрос стоял перед ним. На верху холма все еще продолжался бой, но он устал, к тому же его соратники рассеялись, уменьшив шансы на победу. Кавалерия пропала в первые же минуты битвы, и ее с тех пор не видели. А без нее нечего было и помышлять одержать верх над Аргиллом. Он видел, как правительственные войска отводятся назад к вершине холма, и решил, что с него довольно. Кстати, если он будет долго стоять здесь на холодном ветру, то наверняка погибнет. Мужчина повернулся и резво заковылял в сторону Кинбука.