Артем Белянин - В конце вечности

– Бессмертие – условность. Каждый из нас может оказаться в этой ладони, – перетирая песок, произнёс Ангел смерти. – Вот только в пепел нас может обратить лишь та сила, которая когда-то создала.

– Ты имеешь в виду Бога? – обернувшись, словно боясь, что их подслушивают, спросил Остап.

– Что ты, Орбодиан?! – понизив голос, произнёс Ангел смерти. – Это сделал не Бог, – отряхивая руки, добавил он.

– Тогда кто же?

– Очевидно, тот, кто украдкой познал его тайны и однажды уже был за это наказан.

– О ком ты? – вопросительно вглядываясь под тёмный капюшон, спросил Остап.

– О Дьяволе, – переведя взгляд на чёрную фигуру, торчащую из камня, ответил Ангел.

Взглянув на изваяние, Остап поёжился. В фигуре явно чувствовалось что-то осязаемо гнетущее и пугающее.

– Это враг, – со вздохом произнёс Ангел смерти.

– Чудовищная сила, – не сводя взгляд с пугающей фигуры Дьявола, прошептал Остап.

– Люди покидают планету, и он это знает, – наматывая на кулак удела, произнёс Ангел смерти. – Сейчас там идёт борьба за каждую душу… Но убить Ангела… Это слишком дерзкое преступление. Даже для Дьявола.

– Видимо, он так не считает, – окинув взглядом вьющуюся по ветру горку белоснежного песка, произнёс Остап.

– Так или иначе, он сам себе подписывает приговор. Игра продолжается. Пока жива Эльза, жив и замысел Творца, – переведя взгляд на белоснежную скульптуру, сказал Ангел.

– Она ослепительна! – коснувшись белой мраморной кисти, с трепетом произнёс Остап.

– Осторожнее, Орбодиан! – опустив его руку, сказал Ангел смерти. – Там, на земле, не вздумай увидеть её лицо. Лишишься рассудка. Это Ангел любви, Орбодиан! Человек, взглянувший в её лицо, уже никогда не будет прежним. Чувства, вспыхивающие к ней, не проходят. Она наполняет силой, но забирает волю.

– Как я её спасать-то должен, если и смотреть на неё нельзя?! – с негодованием выпалил Остап.

– Она тебе лица не откроет, – придерживая на ветру капюшон, ответил Ангел смерти. – Эльза прекрасно знает, чем это грозит. Признаюсь, я даже не представляю, кому эта сила может принести пользу.

– Если мне удастся её спасти, что дальше?

– Если выживете, отведи девчонку в крепость за горной расщелиной, к северу от деревни. Твой старик объяснит, как туда попасть. Там живёт добрый народ, их правитель Демид – справедливый и благородный человек. Он поможет. А ещё… – поскрипывая перчаткой, Ангел смерти на мгновение замолк. – Ты должен проникнуть в подземелье под крепостью.

– Зачем? – убирая с лица растрёпанные ветром длинные волосы, спросил Остап.

– Это важно! В подземелье замка есть замурованный вход в древний город. Отыщи его. Ты должен предупредить его жителей о грядущей войне. Расскажи об убитом Ангеле. Это всё.

– Если вход в этот город замурован, как я туда попаду? – пытливо глядя на собеседника, спросил Остап.

– Дай мне руку, – приказал Ангел.

Остап протянул развёрнутую кверху ладонь. Ангел вложил в неё плоский камень и крепко сжал. Камень, раскалившись добела, обжёг кожу. Остап, вскрикнув, отдёрнул ладонь и, разжав её, увидел вместо камня выжженное на коже клеймо в виде угловатого символа.

– Что ты со мной сделал?! – сотрясая обожжённой ладонью, выпалил Остап.

– Это твой пропуск туда, куда другим вход закрыт, – угрюмо произнёс Ангел. – Это моя печать. Приложишь руку к камню, преграждающему вход в подземный город, и он подчинится.

– Как же больно! – дуя на покрасневшую ладонь, прошипел Остап.

– А теперь ступай, – сказал Ангел смерти и толкнул охотника в плечо.

Отшатнувшись, Остап схватился за каменную стену, после чего мгновенно провалился сквозь неё в ледяную пропасть. Размахивая руками, охотник летел вниз. Вскоре Остап почувствовал, что падение стало замедляться, а затем и вовсе прекратилось. Он словно завис в полной темноте и давящей на уши звенящей тишине.

Приоткрыв глаз, Остап увидел лицо склонившегося над ним Фомы. Здоровяк просиял, словно своими глазами увидел чудо, и расплылся в широкой и счастливой улыбке.

– Живой!!! – заорал Фома.

– Ты чего орёшь, дурной, – зашипел Степаныч, зажимая ему рот костлявой рукой.

– Смотри, Степаныч, – понизив голос, с неизменным восторгом зашептал Фома. – Живой. Живой.

Боль быстро уходила, Остап продрал от запёкшейся крови левый глаз, стряхнул с головы траву и не спеша поднялся.

– Ох, Остапушка! Напугал ты нас, – скрипучим голосом произнёс старик. – Пойдём скорее! Уходить надо. В деревне этих тварей кишмя кишит, не одолеем.

– Степаныч, родной, не могу я уйти, – прошипел Остап. – Там живые в деревне остались.

– Да кто ж там живой-то? Одни черти эти бродят, – плюнув на лежащего под ногами людоеда, сказал Степаныч.

– В том доме, который староста сторожил. Девчонка там. Волк мой её бережёт пока. Твари не добрались ещё до них, – поднимая с травы окровавленный нож, произнёс Остап.

– А ты почём знаешь, что она живая? – сменившись в лице, произнёс старик.

– Знаю. Объяснять долго, Степаныч. Выручать её надо.

– Щас мы этих уродов дубинами размозжим! – сжимая свой огромный кулак, произнёс Фома.

– Нет, братец. Много их слишком, – решительно остудил его Остап.

– Чего задумал? – внимательно глядя на охотника, спросил старик.

– Вы с Фомой ступайте на волчью тропу, – ткнув пальцем в сторону просеки, сказал Остап. – Там огромный валун. Знаете. Ждите меня за ним.

– Там же капканы кругом! – вскинув брови, сказал старик.

– Вот именно, – ответил Остап. – Я выведу дикарей прямиком на них. Зверям – звериная смерть.

– Ну мы-то капканы обойдём, а ты-то как? От них ведь со всех ног удирать придётся! Сам ведь в капкан попадёшь! Там их понаставлено под каждым кустом тьма целая.

– Сам ставил, знаю, – отмахнувшись, ответил Остап. – В свои не попадусь! А тех тварей, что капканы сумеют обойти, вместе бить будем! Будьте наготове!

– Ох, Остап! Отчаянная ты голова, – покачивая седой головой, произнёс старик. – Я-то уж пожил, а вот вас, дураков, жалко. Ну уж коли решил, так тому и быть. Бежать-то сможешь? Вон ведь как досталось-то тебе!

– Смогу. Ты сам, главное, нож наготове держи. Ты ведь, Степаныч, у нас только с виду поизносился, опыта тебе не занимать. Справимся. А ты, Фома, не зевай, под ноги смотри. Ну всё, идите с Богом! Услышите свист, ждите гостей, – хлопнув по плечу Фому, сказал Остап.

Печально вздохнув, Степаныч дёрнул за рукав здоровяка, и, аккуратно перешагивая сухие ветки, они скрылись в лесной чаще.

Выждав время, Остап выдохнул и двинулся к воротам. Прижавшись спиной к забору, он заглянул во двор. В деревне всё ещё продолжалось кровавое пиршество людоедов, рвущих на куски мёртвые тела. Неподалёку от ворот спиной к лесу сидел дикарь и жадно копался во внутренностях местного кузнеца. Стиснув зубы, Остап в два прыжка оказался рядом с людоедом и, схватив его за волосы, несколько раз саданул его ножом. Дикарь завизжал как палёная крыса. Услышав вопль соплеменника, твари со всех концов деревни бросились к Остапу. Охотник, попятившись к лесу, вложил два пальца в рот и издал пронзительный свист.