Бернард Корнуэлл - Побег стрелка Шарпа. Ярость стрелка Шарпа

Да, он уже не тот. Силы не те. Об этом позаботилась война. Многие из его жертв покинули Коимбру и ее окрестности и нашли убежище в Лиссабоне. Феррагус не сомневался, что положение рано или поздно поправится, да и острой нужды в деньгах пока не ощущалось. Он был богат, но ему нравилось, когда деньги работали, проходили через его руки, потому что не доверял банкам. Феррагусу нравилась земля, и большая часть составленного на работорговле состояния была вложена в виноградники, фермы, дома и мастерские. Ему принадлежали все бордели в Коимбре, и редкий студент местного университета жил в доме, принадлежащем кому-то другому. Да, Феррагус был богат, его богатство превосходило все детские мечты, но ведь денег никогда не бывает много. Феррагус любил деньги. Жаждал их. Лелеял их. Мечтал о них.

Он еще раз вытер подбородок и увидел, что с полотенца капает розовая вода. Капитан Шарп! Феррагус произнес имя вслух, ощущая боль во рту. Посмотрел на разбитую руку. Какие-то косточки, наверное, треснули, но он мог шевелить пальцами, так что все было не так уж плохо. Дверь в кухню вдруг отворилась. Феррагус обернулся и увидел гувернантку мисс Фрай, в ночной рубашке и шерстяном халате. В руке у нее была свеча. Увидев его, она вздрогнула, а узнав, повернулась, собираясь уйти:

– Извините, сеньор.

– Входите, – проворчал он.

Сара предпочла бы вернуться, но, услышав во дворе цокот копыт, подумала, что, может быть, майор Феррейра привез какие-то новости о французском наступлении.

– Вы ранены.

– Упал с лошади. А вы почему встали?

– Приготовить чай. Я приготавливаю его каждое утро. – Она взяла с полки чайник. – Позвольте спросить, сеньор, нет ли у вас новостей о французах.

– Французы – свиньи, и это все, что вам надо о них знать, так что готовьте свой чай и не забудьте про меня.

Сара поставила свечу, открыла плиту и бросила на угли щепки для растопки. Когда пламя занялось, она подложила дров. Дом уже просыпался, по коридорам, открывая ставни и шурша метлами, ходили слуги, однако в кухню никто не заглядывал. Сара подошла с чайником к чану с водой, но остановилась в нерешительности, заметив кровь.

– Принесу свежей из колодца, – сказала она.

Феррагус проводил ее взглядом. Мисс Сара Фрай символизировала все устремления его брата. Для майора Феррейры и его супруги английская гувернантка была достоянием столь же ценным, как прекрасный фарфор, хрустальные люстры или золоченая мебель. Сара служила подтверждением их хорошего вкуса, но Феррагус считал, что брат мог бы потратить деньги с куда большей пользой. Кто она такая? Типичная англичанка, заносчивая и холодная. И в кого она превратит Томаша и Марию? В маленькие самодовольные копии себя самой? Томашу вовсе ни к чему ни манеры, ни английский – мальчишка должен уметь постоять за себя. А Мария? Манерам ее могла бы и мать научить. Главное для женщины – красота, а все остальное не важно. Так думал Феррагус, что, впрочем, не помешало ему с самого начала заметить, что мисс Фрай – хорошенькая. И не просто хорошенькая, а красивая. С белой кожей, светлыми волосами, голубоглазая, высокая, элегантная.

– Сколько вам лет? – спросил он, когда она вернулась в кухню.

– А вас это касается, сеньор?

Феррагус улыбнулся:

– Мой брат прислал меня сюда защищать вас всех. Надо же мне знать, кого я защищаю.

– Мне двадцать два, сеньор.

Сара опустила на плиту железный чайник, поставила рядом заварочный, чтобы фарфор нагрелся, и сняла жестянку с чаем. Больше делать было нечего, но она не любила сидеть без дела и, чтобы скоротать время, взялась чистить столовые приборы.

– Как Томаш и Мария, хорошо справляются? – осведомился у нее за спиной Феррагус.

– Когда стараются, – коротко ответила Сара.

– Томаш говорит, что вы его бьете.

– Конечно. Я ведь его гувернантка.

– Но Марию же вы не бьете.

– Мария не сквернословит, а я не люблю, когда при мне сквернословят.

– Томаш станет мужчиной, так что ему придется ругаться.

– В таком случае он научится этому от вас, сеньор, – заявила Сара, поворачиваясь и глядя ему в глаза. – А я учу его не выражаться таким образом в присутствии дам. Если он усвоит хотя бы это, значит от меня уже есть какая-то польза.

Феррагус фыркнул. Удивительно, она смотрела на него, не выказывая ни малейшего страха. Другие слуги в доме брата отводили глаза и прятались по углам, когда он проходил мимо, но эта англичанка вела себя дерзко. И все же она красива… Он поймал себя на том, что любуется четкой линией ее шеи, нарушенной выбившейся прядью золотистых волос. Какая же у нее белая кожа… такая нежная…

– Вы учите их еще и французскому. Зачем?

– Так желает супруга майора, потому что французский – язык дипломатии. Владение этим языком обязательный атрибут дворянина.

Феррагус снова фыркнул, выражая свое отношение к дворянству, потом пожал плечами:

– Язык по крайней мере пригодится, когда придут французы.

– Если французы придут, нас здесь быть уже не должно. Разве правительство не приказало всем уходить?

Феррагус пошевелил правой рукой и моргнул от боли.

– Ну, может быть, они и не придут. Если проиграют сражение.

– Сражение?

– Да. Ваш лорд Веллингтон сейчас в Буссако. Надеется, что французы его атакуют.

– Только бы атаковали. Я молюсь об этом, потому что он разобьет их.

– Возможно. А может, ваш лорд Веллингтон сделает то же самое, что сделал сэр Джон Мур при Ла-Корунье. Сразится, победит и сбежит.

Сара шмыгнула носом:

– Os ingleses por mar.

Англичане – для моря. В Португалии все придерживались этого мнения. Британцы – оппортунисты. Они ищут побед, но избегают возможных поражений. Приходят, воюют, но не остаются до конца. Os ingleses por mar .

Сара и сама боялась, что он прав, но признавать этого не желала.

– Вы сказали, что брат послал вас защищать нас? – спросила она, меняя тему.

– Да. Он сюда приехать не может. Должен оставаться с армией.

– Тогда мне придется полагаться на вас. Если французы придут, я не смогу здесь остаться.

– Не сможете остаться?

– Конечно нет. Я же англичанка.

– Я защищу вас, мисс Фрай.

– Рада слышать. – Она отвернулась, чтобы снять чайник.

Стерва, подумал Феррагус. Самодовольная английская стерва.

– Мне не наливайте, – сказал он и вышел из кухни.

И в этот момент откуда-то издалека донесся едва слышный звук, похожий на раскат грома. Звук этот то нарастал, то уходил, потом возвращался и постепенно усиливался. В рамах начали трястись стекла. Выглянув в окно, Сара увидела туман и поняла, что это не гром.

Это французы.

Пришел рассвет, и в Буссако заговорили пушки.

Шарпу не спалось. Сыро, холодно и больно. Ушибленные ребра превращались в ножи, стоило лишь немного повернуться, а когда он поднялся в предрассветном мраке после недолгого забытья, боль настоятельно потребовала снова лечь. Шарп ощупал ребра – что, если там не просто ушибы, а переломы? Правый глаз заплыл и наполовину закрылся.