Карл Май - Виннету. Сын вождя

– Да.

– Тогда простите мое нетерпение, это ведь пока тайна?

Он еще долго смотрел в каждое отверстие, вертел болванку во все стороны, несколько раз прикладывал ее к задней части только что приготовленного ствола, после чего наконец ответил:

– Да, это тайна. Но вам я ее доверю, потому что вы – хоть и гринхорн до мозга костей! – умеете молчать, если надо. Я вам скажу, что из этого получится: штуцер с двадцатью пятью зарядами.

– Не может быть!

– Спокойно! Я не так глуп, чтобы браться за что-либо невозможное.

– Но тогда где же ваш патронник на двадцать пять патронов?

– Все есть.

– Кажется, штуковина получится довольно большая и громоздкая…

– Хо! Всего лишь один барабан, зато весьма удобный. Он совершенно не мешает. Эта болванка и есть будущий патронный барабан.

– Хм… Я, конечно, слабо разбираюсь в вашем искусстве, но как насчет температуры? Не будет ли перегрева ствола?

– Ни в коем случае! Материал и способ изготовления – мой секрет. Впрочем, зачем выпускать подряд все двадцать пять пуль?!

– Это точно.

– То-то! Из металлической болванки получится отличный барабан. После каждого выстрела барабан вращается и досылает следующий патрон в патронник. Много лет я носился с этой идеей, но ничего путного сделать не удавалось. Теперь, кажется, дело пойдет на лад. У меня уже есть доброе имя, но вскоре обо мне узнают сотни других людей. И я, может быть, заработаю много денег.

– А заодно – и нечистую совесть.

Мистер Генри удивленно взглянул на меня.

– Полагаете, убийца может иметь чистую совесть? – продолжил я, не дав ему опомниться.

– Бог мой! Хотите сказать, что я убийца?

– Пока нет, но…

– Могу им стать, так?

– Да, содействие убийству – не менее тяжкое преступление.

– Придержите язык! Никакому убийству я потакать не собираюсь! Что вы несете?

– Речь идет даже не об одном убийстве, а о настоящей бойне.

– Что? Не понимаю, о чем вы?

– Если всякий сможет купить ваше опасное оружие, вы очень быстро распродадите несколько тысяч таких штуцеров. Ими будут истреблять бизонов, а заодно и всякую дичь, которой и так не хватает индсменам. Сотни и тысячи охотников вооружатся вашими ружьями и ринутся на Запад. Начнется бойня – людская и звериная кровь польется ручьями, и скоро ни одной живой души не будет ни по ту, ни по эту сторону Скалистых гор!

– Черт возьми! – гаркнул он в ответ. – Вы что, в самом деле только что из Германии?

– Да.

– И раньше никогда не были здесь, на Диком Западе?

– Нет.

– Значит, вы – самый настоящий гринхорн, пускающий пыль в глаза, будто он предок всех индейцев и живет здесь тысячу лет! Хотите подшутить надо мной? Даже если бы все было так, как вы утверждаете, мне никогда и в голову не пришло бы открывать оружейный завод для производства ружей. Я живу один, таковым и останусь. У меня нет ни малейшего желания искать постоянные проблемы с сотней-другой рабочих!

– Вы можете получить патент на ваше изобретение и продать его.

– Зачем, сэр? До сих пор мне всего хватало. Надеюсь, что и впредь проживу без патента. А теперь уходите – вам пора домой. У меня нет никакой охоты слушать писк птенца, который еще не оперился, а уже пытается петь и свистеть.

Обижаться на его неучтивость я не собирался – такая уж у него была натура. Но я был уверен, что он желает мне добра и хочет помочь в меру своих сил и возможностей. Протянув на прощанье руку, которую он стиснул и от души потряс, я ушел.

Конечно, тогда я и не предполагал, сколь важное значение будет иметь для меня тот вечер, тот тяжелый «медведебой», названный мистером Генри «старым флинтом», и конечно же штуцер Генри, которому суждено сыграть в моей жизни важнейшую роль. Я с нетерпением и радостью ожидал утра, поскольку, имея в стрельбе некоторый опыт, был совершенно уверен, что удачно выдержу испытание у своего нового странного знакомого.

Ровно в шесть часов я вошел в его дом. Мистер Генри уже ждал меня, и, когда протянул мне руку, на его добром, но грубоватом лице скользнуло некое подобие улыбки.

– Прошу вас, сэр! Кажется, вы уверены в победе и думаете, что не промажете в стену, о которой мы вчера говорили?

– Надеюсь.

– Ладно, тогда идемте прямо сейчас! Я возьму вот это ружьишко, а вы понесете «медведебой». Я не хочу тащить такую махину.

Он забросил на плечо легкую двустволку, а я взял флинт. Когда мы пришли на стрельбище, он сразу зарядил оба ружья и сначала дважды выстрелил сам. Я понял, что наступила моя очередь, и молча осмотрел тяжелую двустволку. С таким типом ружья я еще не встречался и потому первым выстрелом задел лишь черный круг мишени. Второй выстрел оказался более удачным, а в третий раз я попал в самый центр мишени, после чего остальные пули прошли через ту же самую дыру, сделав ее чуть шире. Удивление мистера Генри росло с каждым выстрелом. Мне пришлось испытать и его ружьишко – результаты были те же.

– Либо в вас сидит сам дьявол, либо вы прирожденный вестмен [8] Вестмен ( англ. westman) – «человек Запада», смелый, находчивый, хорошо знакомый с обычаями и нравами Дикого Запада – одним словом, предприимчивый американец. , сэр. До сих пор не видел ни одного гринхорна, умеющего так стрелять!

– Какой уж тут дьявол, мистер Генри! – рассмеялся я. – Я душу свою никому не продам!

– Тогда вы просто обязаны стать вестменом! Есть желание?

– Почему бы и нет?

– Ладно, посмотрим! Поглядим, что можно сделать из гринхорна! Верхом ездить умеете?

– Если понадобится.

– Если понадобится? Что, хуже, чем стреляете?

– Не думаю. Самое трудное – сесть в седло. Но если мне это удается, ни один конь не сможет меня сбросить!

Он пристально взглянул на меня, словно проверял, болтаю я или нет. Я же изо всех сил старался казаться равнодушным, будто ни о чем не догадывался. Тут он спросил:

– Вы так думаете? Полагаете, надо держаться за гриву? Ошибаетесь! Вы верно сказали, что самое трудное – забраться на лошадь. Действительно, это зависит только от вас. А вот спуститься на землю легче – об этом уж конь позаботится, будьте уверены, хе-хе!

– Тяжело ему будет со мной.

– Что ж, поглядим! Попробуете?

– С удовольствием.

– Тогда идемте! Сейчас только семь, у вас еще целый час времени. Мы зайдем к торговцу лошадьми Джиму Корнеру. У него есть чалый жеребец, он-то уж постарается!

Возвратившись в город, мы разыскали торговца – владельца большого манежа, окруженного конюшнями. Корнер сам вышел к нам и спросил о цели нашего прихода.

– Этот парень утверждает, что его не сбросит ни одна лошадь, – ответил мистер Генри. – Что скажете, мистер Корнер? Может, дадите ему влезть на вашего чалого?

Торговец окинул меня испытующим взором и кивнул в знак согласия.