Карл Май - Виннету. Сын вождя

– Костяк у него, похоже, что надо… впрочем, молодежь не так легко сворачивает себе шею, как старики. Если этот джентльмен жаждет испытать чалого – я не имею ничего против.

Он распорядился, и вскоре два конюха вывели оседланного жеребца. Тот вел себя очень неспокойно, то и дело старался вырваться. Старый мистер Генри, видно, испугался, поскольку попросил меня отказаться от испытания, но я, во-первых, не чувствовал никакого страха, и, во-вторых, для меня это был вопрос чести. Мне дали хлыст и пристегнули шпоры. После нескольких тщетных попыток, несмотря на яростное сопротивление жеребца, я все же вскочил на него. Едва я оказался верхом, конюхов как ветром сдуло, а скакун, встав на дыбы, буквально взлетел в небеса. А потом – в сторону…

Не помню, как я удержался в седле, но теперь спешил вдеть ноги в стремена. Мне это удалось, однако жеребец начал лягаться, нагибая голову. Ему это не помогло, тогда он прижался к стене, чтобы сбросить меня, но хлыстом я отогнал буяна прочь. И тут между ним и мной началась тяжкая и опасная борьба. Я призвал на помощь всю свою сноровку и весьма скромный опыт, напряг последние силы и в конце концов одолел животное. Когда я слез с коня, ноги мои дрожали от напряжения, а у взмыленного жеребца пот катил градом. Теперь он слушался малейшего движения узды.

Торговец не на шутку струхнул – он велел накрыть коня покрывалом и медленно водить по кругу. Затем обратился ко мне:

– М-да, не ожидал, молодой человек, не ожидал! Я думал, вы уже после первого скачка грохнетесь оземь. Конечно, никаких денег от вас я не возьму. Если хотите доставить мне удовольствие, приходите еще раз и образумьте до конца эту бестию. Речь тут идет не о десяти долларах – лошадь дорогая, и если ее обуздать, то на ней можно неплохо заработать.

– Если вы согласны, то и мне это доставит удовольствие, – ответил я.

До сих пор мистер Генри не проронил ни слова и только смотрел на меня, качая головой. В конце концов он хлопнул в ладоши и воскликнул:

– Что за удивительный гринхорн! Чуть не до смерти заморил лошадь, а себя сбросить не дал! Кто вас этому обучил, сэр?

– Случай, благодаря которому мне подвернулся полудикий венгерский степной жеребец. Он никому не позволял забраться к нему на спину. Я все же его обуздал, хотя чуть не распрощался с жизнью.

– Нет уж, извольте! По мне, так лучше старый, мягкий стул, который не станет взбрыкивать, когда на него садишься! Идемте! А то у меня даже голова закружилась. Но все это не зря – будьте спокойны! Мне нужно было знать, как вы стреляете и ездите верхом.

Мы разошлись по домам. В течение двух следующих дней мистер Генри не заходил к нам, и я также не имел возможности его навестить. Только на четвертый день он зашел ко мне после обеда – знал, что я был свободен.

– Хотите прогуляться? – спросил он.

– Куда?

– К одному джентльмену. Он жаждет с вами познакомиться.

– По какому случаю?

– Нетрудно догадаться: он никогда еще не видел ни одного гринхорна!

– Тогда пошли.

Мистер Генри лукаво улыбался – наверняка приготовил мне очередной сюрприз. Мы долго шли по каким-то улочкам, пока наконец он не втолкнул меня в некую контору. Он и сам ворвался туда как метеор, и я даже не успел прочитать золоченые буквы, красовавшиеся на огромных стеклах входной двери. Все же мне показалось, что там промелькнули слова «офис» и «геодезия». Вскоре выяснилось, что я не ошибся.

В конторе сидели трое мужчин, которые встретили мистера Генри очень вежливо и радушно, а меня – с нескрываемым любопытством. На столе были разложены карты, планы и среди них всевозможные измерительные инструменты. Мы находились в геодезическом бюро.

Цель нашего прибытия мне была совершенно непонятна. Мистер Генри не делал заказов, не наводил справок, – казалось, он пришел только ради беседы со своими друзьями. Скоро она приняла оживленный характер, и мы совершенно незаметно заговорили об окружающих предметах. Меня это порадовало, ибо и я мог принять участие в разговоре, касавшемся теперь тем, мне более знакомых, нежели просто местные проблемы.

Похоже, мистера Генри сильно увлекла геодезия – он хотел знать о ней все. Он и меня увлек, да так, что мне в конце концов пришлось только отвечать на вопросы, объяснять применение всевозможных инструментов и описывать, как чертят карты и планы. Тогда я действительно был настоящим гринхорном, поскольку вовсе не догадывался о намерениях мистера Генри. Рассказывая о сущности и различиях координатных, полярных и диагональных методов, о периметрической триангуляции [9] Триангуляция – один из методов определения положения геодезических пунктов, служащих исходными при топографической съемке и других геодезических работах. , я заметил, что мистер Генри тайком переглядывается с остальными присутствующими. Мне это показалось подозрительным, и я встал, дав понять, что хочу уйти. Мистер Генри не стал возражать, и нас проводили еще более приветливо, чем встретили.

Когда мы отошли настолько, что нас не могли уже видеть из конторы, мистер Генри остановился, положил руку мне на плечо и сказал весьма довольным тоном:

– Сэр, молодой человек, гринхорн! Вы и не подозреваете, какую радость доставили мне сегодня! Я прямо горжусь вами!

– Почему?

– Потому, что вы превзошли ожидания этих господ и мои рекомендации!

– Рекомендации? Ожидания? Не понимаю…

– И не надо. На самом деле все очень просто. Вы недавно утверждали, что кое-что смыслите в геодезии. Желая узнать, не врете ли вы, я и привел вас к этим джентльменам – моим хорошим друзьям. Вы с честью выдержали испытание!

– Врать? Мистер Генри, если вы считаете меня способным на это, то больше я к вам никогда не приду!

– Не смешите меня! Вы что, хотите лишить меня, старика, радости видеть молодого человека, так похожего на моего сына? Вы еще раз заглядывали к торговцу?

– Я бываю там каждое утро.

– И объезжали чалого?

– Разумеется!

– Ну и будет из коня толк?

– Надеюсь, но сомневаюсь, сможет ли будущий его владелец справиться с ним. Жеребец привык только ко мне, любого другого он сбросит.

– Хм, весьма и весьма рад! Очевидно, ему по нраву носить на спине только гринхорнов. А ну-ка, свернем вот в этот проулок! Там я знаю замечательный салунчик, где можно славненько набить брюхо, а еще лучше – сполоснуть глотку. Отпразднуем экзамен, столь великолепно выдержанный вами сегодня!

Я не мог понять мистера Генри – он вдруг совершенно изменился. Этого одиночку понесло в салун! Лицо его совсем изменилось, а голос звучал радостно и звонко. Слово «экзамен» поразило меня, хотя в данном случае оно, скорее всего, ничего особенного не означало.

С этого дня он стал ежедневно наведываться ко мне и общался со мной так, будто я был для него самый дорогой друг. При этом он не забывал в определенный момент сбить мою спесь тем самым роковым словом «гринхорн».