Василий Кленин - Император Сухоруков

Носач поклонился мне, хотя, дон Карлеоне безусловно отметил бы, что он сделал это без должного уважения. На людях даже Хозяин вел себя со мной почтительнее. Разогнувшись, сунув за пояс большие пальцы рук, Носач начал какую-то длинную речь. Я уже перестал вслушиваться в слова, ловил только интонации. Гордость. Самолюбование. Уверенность в себе. Надо было догадаться, что в моем дворце другие особи не водятся. Он что-то явно расхваливал. Кто же это? Посол, восхищенно описывающий свою страну? Купец, рекламирующий свои товары?

Я вздрогнул от строгого взгляда Хозяина. Тот повернулся ко мне и вопросительно вздел густые брови. Оказывается, Носач уже закончил свою речь. И закончил ее вопросом. Все! Все вокруг ждали от меня ответа. Меня прошиб холодный пот. Я не имел представления о том, что отвечать. А имей даже – не знал, как это произнести.

Что делать? Встать и гордой походкой уйти в свою каморку? Сработает? Но Хозяин пригвоздил меня к трону своим пронизывающим взглядом. Он заговорил медленно, раздельно, разжевывая мысль Носача для своего туповатого императора.

– Вема ннцо намо? – спросил он в конце, и так я узнал первое слово местного языка.

«Ннцо». Или. Потому что, говоря первое и третье слова, он выкладывал передо мной свои ладони, сложенные чашкой. Как будто это были чаши весов. Это или это? Выбирай уже, «владыка»! На чашах могло быть что угодно: морковка или лук, сегодня или завтра, мир или война… Но мне почему-то казалось, что здесь всё просто: да или нет. Причем, наверняка «да» это «вема». Люди всегда начинают с согласия, а потом переходят к отрицанию. Так мыслит наш мозг, и различие языков тут вряд ли играет роль.

«Разобрался? – хмыкнули из-за ментальной двери. – А отвечать-то что будешь? Что нет, что да?»

Я нахмурился. Носач явно хотел услышать «вема». А чего хотел Хозяин? А все остальные? Вопрос был явно краеугольным в этой сумрачной банке скорпионов. И главное: а что нужно мне? Не вчерашнему императору деревни, а Михаилу Солодкому! Кому угодить? Под кого лечь? Решения не было. И решение пришло само.

Полуприкрыв глаза, я постарался расслабиться, по возможности освободив тело от своей воли. Точнее, стал прислушиваться к телу. Я вспомнил, как точно обозначило оно отношение к старой служанке, и решил повторить.

– Нна… на, – робко шептали мои новые пухлые губы. Тело не хотело соглашаться. Не знаю, что это было: ответ на вопрос или неприязнь к Носачу или Хозяину. Но это было пока единственное мнение. Осталось либо согласиться, либо пойти поперек.

Я медленно выдохнул.

– Намо! – хотелось выкрикнуть это гордо и уверенно, однако вышло вяло и безэмоционально.

Но бомба взорвалась знатная! Носач выпучил глаза, нахмурился (а нечего тут мне пальцы за пояс засовывать… перед императором!), потом молча развернулся и решительно пошел прочь из зала.

«Вот гад! А где поклоны и бормотание фраз?».

В зале все шумели и галдели, что те чайки на птичьем базаре. Мельком я успел разглядеть, как краем рта криво улыбнулся шрамированный мужик Глыба. Но вся моя радость улетучилась, стоило перевести взгляд на Хозяина. Лицо его было неподвижно, зато черные глаза метали громы и молнии. Склонившись (я практически слышал, как гневно скрипит его тело!), он «почтительно» указал мне руками на выход. Глиняный снял с меня корону-икебану, и я пошел уже знакомым коридором.

А спину мне жгли два луча смерти.

Едва мы уединились, грянула буря. Сильная рука схватила меня за плечо и шваркнула о стену. Какой же он сильный! Или я такой слабый? Хозяин предплечьем вдавил мое горло и что-то тихо и яростно выговаривал мне. Знал бы он, что все его речи утекают впустую! Ну, как впустую: я стоял ни жив, ни мертв. Неужели убьет?! – металась в голове единственная мысль. Я тогда не знал, что Хозяин был последним человеком во всем дворце, которому нужна была моя смерть. Пока же я вяло трепыхался и пытался нащупать левой рукой хоть что-то, годное под определение «тяжелый тупой предмет».

В этот момент из-за занавески появилась женщина. Та самая, грустная и молчаливая, со странной прической, закутанная в ткани. Она тихо вскрикнула, кинулась к нам, ухватила моего угнетателя за локоть, что-то непрерывно вереща неприятным, надтреснутым голосом. Хозяин обернулся, рыкнул и зло оттолкнул тетку от себя.

Да это же моя мать – озарило меня вдруг! Вернее, мать этого… Женщине было очень страшно, она излучала страх, но всё же кинулась защищать свое несчастное чадо. Как могла.

Сейчас женщина сидела на полу с растрепавшимися волосами. Она разревелась, тихо поскуливала и тянула руку к нам, что-то прося у мужчины.

«Ну, понятно, что просит, – осознал я, кривясь от боли в горле. – За кровиночку родную. Ох, женщина, плачьте жальче! Я уже на пределе!».

Слезы матери проняли Хозяина. Он опустил взгляд, что-то пробурчал грубо, потом ухватил меня за оплечье и швырнул куда-то себе за спину. Естественно, я не удержал равновесия и рухнул прямо на свою недоруку. Тело пронзила боль. Что ж, болевые ощущения ко мне тоже вернулись…

Пока я потирал ушибленную куриную лапу, Хозяин подошел к женщине, сжал в крепкой горсти ее спутанные волосы, повернул лицом к себе и начал что-то выговаривать. Периодически тыча в меня толстым пальцем.

«Непонятно, – я старательно смотрел вниз и в сторону, следуя неписанному кодексу бета-обезьяны. – Я «император». Мать моя – тоже, наверное, «императрица». Вон и подле трона стояла. Но что-то моя корона тут мало значит. И кто тогда этот мудила, что позволяет себе трепать мать владыки на его же (моих!) глазах? Как мне реагировать? Гневаться? Кликнуть стражу? Кстати, тот генерал Глыба вряд ли пляшет под дудку Хозяина».

Я бы кликнул эту чертову стражу – больно уж сейчас меня бесил Хозяин – да не знал, как это сделать.

Меж тем, злыдень закончил выговаривать и толкнул женщину в мою сторону. Рыдающая и до ужаса некрасивая в этом состоянии «мать» даже не встала. Она поползла ко мне на четвереньках, села рядышком и начала что-то говорить срывающимся голосом. Говорила, говорила, сглатывала слезы, поглаживала мое колено. Убеждала, словно нужно было ребенку укол поставить. «Как комарик укусит – и всё! А потом я тебе мороженку куплю…».

«Женщина, да вы хоть целый час уговаривайте! – вздохнул я. – Не понимаю я ни слова! И рад бы помочь, да никак».

Я, конечно, лукавил. Мне прекрасно было известно, что просила у меня Мамаша, и чего добивался Хозяин. Всего лишь сказать «вема» вместо «намо». Просто согласиться на что-то, чего очень хотел этот мужик. На пару с наглым Носачом.

Всего лишь.

Но ведь у этого «да» наверняка будут последствия! Черт его знает, какие! Это даже не вопрос про пики точеные, тут всё может оказаться намного страшнее. И я печенкой чуял, что ответил правильно. Печенкой и в переносном, и в прямом смыслах. Все-таки телу доверился, когда ответ выбирал. Хозяин – злой. Он наверняка хочет что-то плохое. И давать ему это нельзя. Только вот, с другой стороны, я в его власти. Не знаю, насколько, но он явно не в первый раз орет на своего «императора». Швыряет его, как кутенка. Может быть, разумнее уступить?