Александр Хан-Рязанский - Каждому аз воздам. Кошмар в Чанчуне.

– Испанец, а кто это у тебя с азиатскими чертами лица? Ты разве прибыл не один?

– Нет конечно, – Дед в радиограмме мне рекомендовал взять с собой двоих надёжных ребят из местных, я выбрал китайца и японца.

– У меня тоже есть два брата-акробата, косящие под титульных японцев и Шульга рассказал, как они дерзко выкрали братьев из Актюбинсклага.

– Узнаю своего безбашенного друга, Дед помог?

– Не только, ведомство Абакумова приложило руку. Меня беспокоит другое, как мы будем добираться до места проведения операции? Мы можем потерять большую часть нашей группы.

– Идет война и война непростая, потери неизбежны. У нас есть единственный способ выжить – это сразу уходить оттуда где тебе плохо! Горевать по поводу утраты членов нашей группы, это проходящий процесс, но не в коем случае не статусная составляющая, горечь утраты от непредвиденных потерь со временем пройдёт, а статус, что мы все умрем нас будет преследовать всю жизнь. Крепитесь, это надо будет пережить! А ты посыпаешь себе голову пеплом и мучаешься, как Христос на кресте.

– Как-то, я раз пытался изменить свою и чужую жизнь, рискнул, и чуть не потерял свою.

– Мне это известно, но в том случае тебя не окружали враги с автоматами. Выбор ты сделал сам.

Глебов налил из анкерка вино в жестяные кружки и придвинул одну Шульге. Они замолчали и задумались каждый о своём.

Шульга отпил вино из кружки, поставил её на раскладной столик, взял карандаш и стал задумчиво вертеть его в руках, чёрт возьми, должно же быть какое-то решение, но ничего стоящего в голову не приходило, не хватало чего-то, а вот чего – он терялся в догадках. И наконец его озарило!

– Есть, есть мысль Испанец, правда фантастическая и трудно выполнимая, но она осуществима, как тебе идея угнать японский гидросамолет? Наверняка в таком крупном порту как Инкоу они присутствуют и паркуются где-нибудь неподалеку на одном из пирсов.

– Ты это серьёзно? Предположим, что нам удастся угнать какой-нибудь гидросамолёт, а дальше то что? Ну взлетим мы, ну доберемся без проблем до провинции Гирин, а потом что? Перекрестившись на прощание все вниз сиганём без парашютов? В районе Гирина нет ни моря, ни крупных рек, а те водоёмы, которые есть, плотно контролируются японцами, куда будешь сажать этот гидросамолет. На пузо? А перекреститься на прощание мы успеем?

– А почему бы нет, этот рыдван тихоходен и там гондолы здоровые, авось выдержат.

– Авось-небось и их друг надысь! А о людях ты подумал, нас же около тридцати человек! Где и как мы его будем угонять?

– В порту, вечерком прошвырнёмся по заливу на арендованной лодчонке и смотрим, что и где находиться и как нам это половчее осуществить.

– Сумасшедший ты Колыма, ты меня уже переплюнул со своими бредовыми идеями, а летчики, летчики у тебя есть? Кто осмелиться сесть за штурвал незнакомого самолёта?

– Есть, Виктория Веденеева и Раечка когда-то учились в аэроклубе.

– Кто, Раечка? Ты посмотри! Помимо того, что она на Курской дуге лихо управляла танком, так её бесшабашную ещё угораздило в аэроклубе отучиться, что за девка, ну что за наказание!

– Ты не забыл, что она из 11 отдела, где небезызвестный тебе Кардан преподавал?

– О! Майор Карданцев – знаю такого, его все курсанты боялись, как огня, но специалист они был отменный, его кредо: «Нет ничего невозможного, не хочешь – заставим, не можешь – научим!». Он, где трёхэтажным матом, где простым увещеванием на грани безумия, кропотливо учил своих курсантов езде на любых средствах передвижения, вплоть до самолётов.

– Вот-вот и я о том же, только есть одно, но… В этих японских самолётах, всё обозначение приборов будет написано, как бы левой ногой, то есть иероглифами.

– Я это понимаю, но графическое изображение приборов в самолетах любой страны изображаются по одной единой схеме. К тому же у меня есть чистокровный японец Асикага.

– Давай сюда девчонок, будем разрабатывать план, на захват гидросамолета пойдут Влад, Гиви, ты, девчонки и братья-калмыки для прикрытия. Выдавайте себя за испанцев или итальянцев, с вами также пойдут один китаец и схожие лицами братья-калмыки.

– Кто из девушек знает испанский или итальянский? Да, с вами пойдет японец Асикага, как переводчик и радист. Вам придётся взять «языка», выкрыть полетные карты и пароль в воздухе, его посадите за рацию. Все!

– Родионова, по-моему, изучала итальянский и испанский.

– Нам нужна будет японская форма для Асикаги и итальянская для Марийки, желательно офицерская.

– Шульга, с итальянской будут проблемы, дело в том, что в порту Инкоу присутствует только незначительная группа итальянских водолазов и моряков с каботажного судна, а у них весьма специфический мундир.

–Да какая разница, кто там будет разбираться, главное, что Родионова прекрасно владеет итальянским, а её способности по прямому воздействию на человека пси-сенсорикой с помощью боевого гипноза, очень нам в этом помогут. Всё, решено, давай переместимся в седьмой отсек там места побольше и созовём все членов группы.

– Да? Ты мне об этом не говорил, колдунов и ведьм мне только не хватало для полного счастья. Ну-ка, давай рассказывай, что я еще не знаю о твоих девчатах?

– Хоть ты мне и друг, но извини, но не имею права! Я давал подписку о неразглашении.

– Чтоб вас, делайте что хотите!

Какой бы не был отсек по размерам, всех двенадцать человек, включая Лю-Чена, Асикагу и братьев-близнецов, он не смог уместить и когда все собрались в седьмом отсеке, девушкам пришлось сесть на колени к мужчинам. Раечка, долго не думая первой показала пример, она смело обняла Шульгу за шею и устроилась тёплым задом на коленях Шульги. Гиви вмиг подсуетился и несмотря на слабое сопротивление, схватил Викторию Веденееву за пояс и усадил к себе прямо на колени. Она усмехнулась и не мудрствуя лукаво, нарочито поёрзала упругим задом на коленях Абрека, что вызвало у него сладкую истому и томный вздох.

– Знаешь моя дорогая, – заявил он громко, – по окончании нашей операции, я в честь такого знаменательного события, на обеих своих ногах наколю себе большую подводную лодку!

– Да мой дорогой? Я уже чувствую твой настырный перископ! Хохот грянул такой, что капитан, находившийся в шестом отсеке, рявкнул в открытый люк, – Тишина в отсеке, мать вашу за ногу! Нам только акустических мин не хватало! Пассажиры хреновы!

– Неплохое начало для трудного разговора, – подумал Глебов, у которого на его накачанных ногах примостилась, легкая, как пушинка, миниатюрная Марийка Родионова, – Видно, что люди устали находиться в этом замкнутом пространстве и Глебов помня, о наставлениях капитана лодки о преследуемом подводников стрессе, прихватил из каюты капитана, анкерок с вином. Он первым налил в кружку вино и поднёс Виктории, – это тебе за настырный перископ, заслужила красавица. Когда с вином было покончено, первым слово взял Шульга,