Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех святых. Перстень с волком

В покоях королевы во дворце Сент-Поль темнело. В наступающих сумерках соблюдение правил этикета казалось не таким важным, и стиралась разница в положении. Мелани де Нантуйе, находившаяся под официальным покровительством королевы, забыла об осторожности и сдержанности.

— Что я сделала, чтобы заслужить такую честь, ваше величество? А если я вам скажу, что не хочу этой милости? Я догадываюсь, что вы прочите мне удачное замужество, но я хочу остаться девственницей. Одна только мысль о любви внушает мне ужас!

Изабо всплеснула руками.

— Восхитительно! Внешне вы копия своей матери, но внутри — полная ей противоположность: вы чистая, пугливая, недоступная! Да, Мелани, я нашла для вас мужчину. Я уже знаю, кто он, и знаю, почему я это делаю!

Сумерки сгущались, голос королевы дрожал от волнения.

— Я это делаю, потому что намереваюсь стать распутной женщиной!

— Ваше величество!

— Не возражайте! Испытания последнего времени, окончательное безумие моего мужа, и смерть Людовика Орлеанского совершенно сломили меня. Где еще искать утешения, если не в мужских объятиях?

— Подумайте о Боге!

Изабо возмутилась:

— А разве Бог подумал обо мне? Он подумал о французском королевстве? Я смертельно устала, так же, как устала моя страна. Не говорите ничего, а главное, не смейте меня осуждать!

И все-таки Мелани произнесла тихим, дрожащим голосом:

— Я буду молиться за вас, за исцеление нашего короля и спасение Франции.

Казалось, Изабо ее даже не слышит:

— О, вы нужны мне, моя милая протеже. Я собираюсь сделать из вас образец счастья — чистого, сияющего, вечного. Вы будете стоять у меня перед глазами, когда я буду погружаться в бездны порока… Вы станете живым доказательством того, что не все в этом мире уродливо, что на свете еще существует надежда.

Мелани, потрясенная, слушала исповедь королевы Франции. А та между тем продолжала:

— Я предназначаю вас самому необычному человеку при дворе: рыцарю с единорогом.

Мелани внезапно вспылила, позабыв, перед кем стоит.

— Я же говорю вам, что не хочу никакого рыцаря! Вы слышите? Никакого!

Как ни странно, Изабо Баварская вовсе не рассердилась. Напротив, она выразила явное довольство:

— Какая пылкость! У вас, бесспорно, характер единорога. В вас живет душа этого существа, мне остается лишь придать вам его форму, и рыцарь упадет к вашим ногам.

— Я не хочу никакого рыцаря!

На этот раз Изабо проявила свою властность:

— Замолчите! Я — королева Франции! Мужчину, которому я вас предназначила, зовут Рено де Моллен. Он не слишком знатного рода, зато очень богат. В его семье хранится рог единорога, это сказочное сокровище. Ему всего лишь двадцать один год, а он уже рыцарь и солдат королевской стражи. Если он так и будет продолжать, то в тридцать лет станет капитаном, а в один прекрасный день — почему бы и нет? — маршалом.

— Ваше величество!..

— Хватит! Вы предстанете перед двором на балу первого января тысяча четыреста четырнадцатого года. Нам остается немногим более двух месяцев, чтобы научить вас хорошим манерам. Это не слишком большой срок! Мои служанки вами займутся. Ваша комната готова. Идите и никому не показывайтесь на глаза!

Изабо позвала служанку, и появилась молодая женщина. Мелани де Нантуйе собралась уже выйти, но задержалась, чтобы задать последний вопрос:

— Я могу увидеть Ингрид?

Лицо королевы омрачилось.

— Она умерла. Чернь убила ее.

Мелани стало жалко королеву, и она добавила:

— Я хотела поговорить с ней о ее предсказании. Она предсказала мне несчастье, а если верить тому, что вы сказали, меня, напротив, ждет счастливая судьба.

Изабо задумалась.

— В самом деле, странно. На этот раз она ошиблась.

Она дала знак своей протеже удалиться. Аудиенция была закончена.

Мелани де Нантуйе ничего не оставалось, как повиноваться королеве. За несколько последующих недель она смирилась с тем, что было для нее тяжелым испытанием: уроками хороших манер и танцев, уроками макияжа, примеркой туалетов… Все это происходило в строжайшей тайне. Дверь ее покоев была заперта для всех, кроме самой Изабо и немногих доверенных лиц.

Как Мелани и предупреждала, в одном она оставалась непреклонной: она не желала никакого другого цвета, кроме черного. Для нее дюжинами заказывали черные платья, но все они, к глубокой досаде девушки, только подчеркивали ее великолепную грудь.

1 января 1414 года наступило раньше, чем она думала. Вечером Изабо Баварская велела Мелани прийти к ней. Королева настаивала на том, чтобы нарядить девушку самой. На кровати было разложено платье из черного бархата высшего качества. Глубокое декольте было оторочено мехом горностая. Кусок черного тюля доходил до самой шеи, скрывая грудь, однако серебряный поясок, повязанный под самым бюстом, выгодно подчеркивал его формы. Зауженные рукава заканчивались ободком горностаевого меха на запястьях; подол платья, доходившего до самых лодыжек, также имел оторочку.

В этом наряде Мелани была поистине великолепна, хотя было в ней нечто, что делало ее похожей на статую. Но сама она ничего видеть не могла. Королева вышла из комнаты и вскоре вернулась, держа в руках удивительный предмет.

— Что вы об этом думаете? Мой мастер создал это специально для вас!

Это и в самом деле был головной убор, но какой!.. Мелани видела порой на самой Изабо и на ее придворных дамах самые экстравагантные шляпки, но ни одна из них не могла сравниться с этим. Перед Мелани лежало нечто вроде рога из белого бархата высотой около метра. Он крепился к полоске черного бархата, которая должна была обхватывать лоб.

Все это сооружение было покрыто вуалью из белого кружева, которая струилась по всей спине и закрывала края лица и уши.

Изабо воскликнула:

— Вот рог единорога!

Мелани ничего не ответила, столь велико было ее удивление. При всей ее скромности, при всем нежелании участвовать в светской жизни она не могла скрыть восхищения при виде этого чуда, которое к тому же ей доведется надеть первой.

Водружение этой восхитительной шляпы оказалось процедурой тонкой и сложной. Изабо и ее придворные дамы сделали множество попыток. Нужно было полностью убрать длинные волосы Мелани, чтобы не выбивалась ни одна прядь. Еще необходимо было так прикрепить головной убор, чтобы он крепко держался на голове, несмотря на его высоту, колыхание вуали и движения молодой женщины. Все это заняло довольно много времени и стало причиной опоздания королевы на бал.

Наконец Мелани предстала во всей красе, сказочное, восхитительное создание, настоящий единорог; она осталась в душе чистой, непорочной, неприступной, а голову ее теперь, как величественная корона, украшал единственный рог.