Олег Борисенко - Железная дорога, или Жди меня, Женька

Глава третья.

«КАТАЛЫ И АВТОМАТ КАЛАШНИКОВА»

Барсуков, допив кофе, идёт по площади. А вот и другое летнее кафе, где в две тысячи шестом году картежники обыграли в карты бойца его оперативной группы. Ничего не изменилось… Ничего.

2006 год. Вещевые мешки. Каски. Большая группа людей в камуфляжной форме на привокзальной площади.

– Что за шум, а драки нету? – подходя к группе подчинённых, интересуется Барсуков.

Удав, командир сводной огневой группы, здоровенный боец с квадратной физиономией, показывая пальцем на худенького молодого сотрудника, докладывает Барсукову:

– Командировочные проиграл, дятел!

– Ты где успел-то? Ведь только что из самолета вышли? – удивляется полковник.

Воин показывает рукой на кафешку:

– Вон там! В карты.

Барсуков просит присмотреть за его сумками и, закинув автомат за спину, быстрым шагом идёт в сторону кафе. За ним трусцой бежит виновник торжества.

Пройдя под летний навес, пристроенный к забегаловке, Олег подходит к трём кавказцам, которые, нагло улыбаясь, сидят за круглым столиком. Один из них тасует колоду карт.

Барсуков, улыбаясь, глядя на армянина с картами, стараясь выглядеть лохом педальным, наивно спрашивает:

– Эй, христианин! Почто маленьких обижаешь?

Армянин, передёргивая колоду, скинул три карты на столик. Перевернул.

– Всё честно! Вот, две чёрний, один красний! Твой солдат сам согласился играть!

– Это, правда? – интересуется Олег у сотрудника.

Молодой боец, опустив голову, шепелявит под нос:

– Да, Анатольич, сам. Сначала выиграл тысячу, а потом пять штук спустил.

Полковник возмущенно обращается к бойцам за его спиной:

– Я же вам говорил, в Минводах к цыганкам и картёжникам не подходить!

Олег присаживается на свободный стул за столик к лицам закавказской национальности.

– А какие правила у вашей игры?

– Хочешь попробовать, командир?

– Да вообще-то можно. Почему бы нет? Только когда попадёте, не плакать! Лады

– Э! Обижаешь, начальник! Кому как повезёт! Угадаешь красную – деньги твои. Угадаешь черную – мои. Всё просто. Без обмана, командир.

– А шельмовать можно?

– Шельмуй, начальник, всё равно не поможет!

Эти каталы, осевшие в кафешке, развели на бабки ни одну сотню таких вояк. Аэропорт Минеральные Воды был выгодным местом для картёжников. И вновь они, предвкушая легкий выигрыш, откинувшись на спинки стульев, беспечно рассмеялись.

А Барсуков, оглянувшись, подмигнул стоящим за его спиной бойцам своего отряда, и вслух проговорил:

– Если проиграюсь, то до Грозного из Минвод доберусь и без денег. А выиграю, то ставлю отряду ящик пива.

И, потирая ладошки, добавил, смеясь, обращаясь уже к шулерам:

Сейчас я вас голыми в Африку пущу!

Картежники радостно загалдели, обращаясь к сотрудникам стоящим за спиной полковника:

– Ай, молодец! Смелый у вас начальник!

Удав, наклонившись к уху Барсукова, предложил:

– Может, так, без игры, тромбанем наглецов?

– Нет, тромбануть это разбой, то есть уже криминал. Мы их и так накажем, без мордобоя разведем, как Колумб папуасов. .

И, обращаясь к каталам, Олег спросил:

– Ставка какая?

– По сто рублей для начала.

Кивнув головой, полковник согласился, кидая на стол помятую сторублёвку:

– Давай, тасуй свой пулемет!

Картежник скинул три карты. Олег, долго присматривался, как будто желая угадать, какая из них будет красная.

– Давай, давай! Какая красний? – поджучивали каталы.

Полковник, поправив автомат, который был взят в положение за спину, передразнивая и коверкая язык, ткнул пальцем в карту:

– Вот! Этот красний.

– Вай! Вай! Совсем не угадал, эта чёрний! – катала перевернул красную карту рядом и забрал себе сторублевку. – Вот красний!

Барсуков, оборачиваясь к сотрудникам, разочарованно вздохнул:

– Ты смотри! Не угадал!

Армянин вновь раскинул три карты перед полковником:

– Давай да, ещё попробуй! Видишь? Всё честно!

– Я с детьми не играю!

– Почему, дорогой?

– По сто рублей только в детском садике играют! Вон моего-то бойца на пять тысяч обули, а с полковником играть боитесь?! Вы ещё со мной на щелбаны поиграйте!

– Твоя ставка, командир?

Барсуков демонстративно вынул купюру достоинством пять тысяч рублей и небрежно бросил её на стол.

Три картёжника жадно впились в неё взглядом. Такого наивного лоха они не видели уже около месяца. Последний был пьяным капитаном, но этот же трезвый?

– Пять штук моя ставка. Ваш ход, граждане закавказской национальности, – улыбнулся полковник, как бы подтверждая, что он действительно потерял голову.

Армянин достал свою купюру, раскинул карты и, ехидно улыбаясь, отвалившись на спинку стула, стал ждать результата. Барсуков вновь поправил за спиной автомат и указательным пальцем ткнул в карту.

– Эта красний!

Армянин отставил чашечку кофе в сторону и удивленно взвыл:

– Вай, угадал! Вай, угадал! Давай ещё!

А командир отряда, взяв в руки две пятитысячные купюры и осмотрев их, швырнул обратно:

– По десять тысяч! Давай?!

Шулер раскинул карты:

– Оп-па!

– И голым в Африку пущу!

С этими словами Олег встал и, показав на карту пальцем, не переворачивая её, забрал все четыре пятитысячные купюры со стола. Небрежно положив их к себе в карман, он пошел на выход.

– Вай! Давай ещё! А??? – завопили жалобно картежники.

Барсуков вернулся и, вновь поправив за спиной автомат, поднёс указательный палец к носу армянина, задев им кончик его длинного шнобеля, на котором заблестело пятно ружейного масла.

– Я своё отыграл. Все слышали, что они сами разрешили мухлевать?

– Да, слышали, – дружно загудели зеваки.

Барсуков, разводя театрально руки, улыбнулся каталам:

– Мент родился – армян заплакал.

Полковник вернул пятитысячную купюру сотруднику:

– Учись, сынок, пока я жив! Жизнь не институт, тут думать надо!

Остальные пятнадцать тысяч рублей он положил в карман своей разгрузки.

– Это на ящик пива и резиновую бабу. Буду вам выдавать её по графику, как-никак на шесть месяцев заезжаем, – объявил он бойцам своего отряда.

– Что, правда, что ли, резиновую женщину выдают? – удивился сержант, радуясь возврату денег.

– Ага! По списку и по алфавиту. Как же без этого? На войне это дело не зазорно. Одна на всех, мы за ценой не постоим, – смеясь, подтвердил Удав и, хлопнув молодого сотрудника по спине, добавил: – Да пошутил командир, пошутил, он жадный, бабу в жизни не купит, его на банку вазелина не раскрутишь. Вот солидол со ступицы БТРа и берём для нужд интимных.

– Я не жадный, я экономный, – откликнулся командир, услышав, как Удав подтрунивает над своим подчинённым.

Олег подошёл к своим вещам, прикурил, а через несколько минут из шашлычной раздалась громкая речь на армянском языке. Это ругались облапошенные картёжники, рассматривая на солнце свои же карты. На двух картах блестели пятнышки ружейного масла. Пятно на рубашке карты красной масти стояло посередине.