М. Картер - Последствия

– Постойте! Там камеры. – прошептал мужчина, выглядывая из не обозреваемого аппаратами места.

– Не прикасайся к нам! Своё мы дело знаем.

Прочь с нашего пути, ступаем там, где пожелаем!

«Ему не выгодно переводиться из «Небуйной», что случится если нас заметят. Значит эта дорога безопасна.» – убрав руку, пересекавшую путь королю, рассудил Вячеслав Владимирович и продолжил следовать за Клавдием.

Пустота асфальтированной дороги, проложенной от каменного забора до дверей госпиталя, ярко освещалась парой фонарей. Не доходя до неё, а держась на коротком расстоянии от стены, возвращенцы подошли к раздвижным дверьми, оснащённым датчиком движения, который, уловив мерцание в лучах сканера, открыл стеклянные створки. Не сбавляя привычного темпа, используемого Клавдием как внутри госпиталя, во время передвижения по комнате или коридорам, так и во время пребывания в комендантский час за пределами здания, король прошёл несколько поочерёдно раскрывающихся приёмных, в пространстве между которыми стояли шкафы и скамьи, окончившиеся началом коридора – второстепенным пропускным пунктом, дублировавшем более значимый, расположенный у въезда на территорию госпиталя. Подойдя к окну, за которым должны были находиться дежурный врач и охранник, Клавдий сказал:

– А вот и те, в чью непреклонность воли

Ты верил, как в благоуханье поля.

За перегородкой, лицом к мониторам, на одном из которых вещал коммерческий телеканал, а в пикселях других, отвечавших, как объяснил Клавдий, за отображение трансляций с камер внешнего периметра, дрожали чёрно-белые помехи, развалились на бархатных креслах охранник и Интерн, сегодня жаловавшийся Вячеславу Владимировичу о высиживании второго подряд дежурства.

«Нет Интерн, он уже врач, не может так просто заснуть на работе. Он же знает насколько важен этим людям. Он не может… не должен спать!» – пытаясь не разочароваться во втором по значимости для себя человеке в госпитале, подумал учёный.

Совершив попытку удостоверится в том, что работник госпиталя не слышал открытия дверей и торжествующего высказывания Клавдия, и находится в сознании, Вячеслав Владимирович постучал по стеклу ногтями, на что ни один из помещённых с той стороны не ответил, но отреагировал король, сорвав руку со стекла:

– В своём ли ты уме?

Идём. Увидел ты сполна.

– Как ты узнал, что камеры не работают? – отходя от пропускного пункта,

спросил Вячеслав Владимирович.

– Сберечь казну хотят они,

Посредствам отсечения трат.

Узнали мы об этом в сплетни

Бездумных двоих лиц, чьи голоса гремят.

– Заберите. – протягивая Клавдию расчёсанный, растормошённый и размякший во вспотевших руках учёного мешочек с таблетками, брезговал Вячеслав Владимирович.

– Тем самым отрекая клятву,

Не милость нашу признаёшь.

– Признаю.

– Божественный контракт расторгнут наш!

Безотвратимой кары ты познаешь,

В свершенье которой не будет нам позора,

Коль лишние уши прознают о сути разговора.

Оставшийся до «Небуйной» путь прошли в молчании. Открыв дверь с негромким щелчком, приглушённым медленным нажатием на ручку, король и учёный вошли в комнату, и, произведя те же движения, Вячеслав Владимирович закрыл дверь. Отложив вопросы Гертруды, ожидавшие их зова с улицы, Клавдий возложил своё тело на кровать, а учёный упал на свою.

«Какая бренная мечта. Ах, если бы моё существование было настолько незначительным, как его. Король, бездумно распоряжающийся судьбами подданных идеален для исчезновения целого народа. Его бы да и в, скажем, XVI век, красота!»

Проведя неизменные процедуры начала первой половины дня, в которые так же включилась утренняя ссора Коли и Клавдия, не простившего мужчину за испорченную зубную щётку, за которой и сам король идти не хотел, что пришлось выполнить Гертруде. Также предметом сегодняшних препираний послужили поиски тапок монарха, обвинившего Колю в их намеренном распинывании по палате. В добавок к этому утро украсили отчаянные восклицания Глеба о снова холодном одеяле с последующей проповедью Бориса, который, помолившись, начал готовились к обряду изгнания домового, по его догадкам и охладившего одеяло.

Обременённый натиском слов-таранов Клавдия, Коля в первые несколько минут отстаивал свою непричастность к произошедшему, ведь обувь и вправду была разъединена на далёкое друг от друга расстояние – правый лежал рядом с тумбой Лизаветы, левый – под кроватью ЛевГена – к разгару спора и второму рывку короля, когда обвиняемый принёс последний тапок от кровати Лизаветы, он оставил только безучастное мотание головой.

Появление Интерна до осмотра никого кроме Вячеслава Владимировича не удивил.

– Вот, как обещал. – сказал молодой человек, протягивая книгу с двойной улыбкой: более широкой, наслоенной на повседневную.

– Благодарю. Хм… такую я не читал. – перевернув том, учёный прочитал описание. – «… А два эмиссара Рая и Ада за 6000 лет полюбили свой образ жизни среди людей и саботируют наступление Конца Света.». Интригующее начало.

– Она тебе понравиться.

– Буду проводить время с пользой. Спасибо.

Книга выглядела новой, и, решив погрузиться в мир фэнтезийного бестселлера во время тихого часа, Вячеслав Владимирович положил её в тумбу, а Интерн, напомнив «небуйным» о скором возвращении с утренним обходом, не попрощавшись, вышел из комнаты.

Стараясь не смотреть на противоположную стену, где после пререканий с Колей, которого пришлось успокаивать Петру Семёновичу, Клавдий отвечал на прерванные ночью вопросы Гертруды, учёный, пытался улучшить отношения с ЛевГеном, чувствуя нависшую над его жизнью державу короля, но прогресс общения с упрямы стариком и на третий день не изменился и остался нейтральным, и на сегодня эти попытки прекратились, чтобы не вводить его к иррациональным взаимодействиям. Вячеслава Владимировича уже неотвратимо тянуло к неразговорчивому, из-за чего ему казавшемуся загадочным, старику. Физик почувствовал ответственность за любое происходящее с ЛевГеном событие, отразившееся на его здоровье – он понимал, что Клавдий не отступится, а молчание – также законом наказуемое деяние – делало его соучастником преступления и ещё сильнее давила на его трусость.

«Рассказать ли студенту о том, что он оказался прав? Нет, конечно, нет! Он то, в отличие от Клавдия, рассуждает вменяемо. Да и «король» намекнул о нехороших последствиях бездумной болтовни. Абсурд… просить убить, а после отказа просто отпустить. Либо это довольно хорошо и хитро спланированный за несколько минут план мести, либо беспечная глупость. » – высказался своим мыслям Вячеслав Владимирович, вернувшись на кровать.