Дмитрий Ольшанский - Крест, орел и полумесяц. Обманчивый рай

– Нерио? – спросил Рангави, не веря собственным ушам.

– Да, теперь он служит туркам.

– Этот стервец всегда им служил, – хмуро заметил Василий, оттачивая лезвие своего фальшиона [23] Фальшион – средневековое клинковое оружие с расширяющимся на конце односторонним лезвием. . – Надо было его тогда еще…

Рангави взглянул на своего товарища и тот сразу же замолчал.

– Князь обещал, что если жители добровольно откроют ворота турки никого не тронут, – продолжил рассказывать Андрей.

– Каков подлец! – воскликнул один из греков. – А что же фиванцы?

– Решили драться, – вскинул подбородок юноша. – Все до единого.

Рангави одобрительно качнул головой, хотя в душе его нарастала тревога.

– А как же тебе удалось выбраться?

– Очень просто. Наш архонт вызвал меня к себе и попросил как можно скорее доставить это письмо на Пелопоннес.

Андрей достал запечатанное послание и передал Рангави. Тот осмотрел письмо, но печать вскрывать не стал.

– Ночью, – продолжил рассказчик, – во время одной из наших вылазок мне удалось проскочить мимо турецких дозоров и улизнуть.

– А что в письме? – спросил Рангваи.

– Просьба о помощи, что же еще, – пожал плечами Андрей. – Хоть народ бьется храбро, но припасы подходят к концу, да и сил у защитников день ото дня не прибавляется.

Рангави кивнул, как бы решая что-то про себя.

– Сколько отсюда до Фив? – спросил он.

– Два-три дня, если делать короткие остановки.

Рангави повернулся к своим людям.

– Объявляйте сбор. Мы выступаем немедленно!

Решение Рангави идти на помощь осажденным вызвало в отряде раскол. Солдаты, до сей поры верные своему предводителю, не хотели упускать возможность захватить в плен султана, который как раз был совсем неподалеку. В результате с Рангави к Фивам отправилось не более полусотни людей, остальные продолжили погоню за Мурадом.

Старый, вечно недовольный Василий, оставшись с Рангави наедине, проворчал:

– Не нравится мне твоя затея. Городу мы вряд ли сумеем помочь, а вот султана изловить можно попытаться.

– Мурад не настолько глуп, – отозвался Рангави. – Он наверняка предусмотрел то, что мы попробуем перехватить его по дороге в столицу. Надеюсь, что ошибаюсь, но если это так…

– Ты думаешь, это ловушка? – настороженно спросил Василий.

Рангави молча взглянул на своего помощника – в этом взгляде читался недвусмысленный ответ.

– И зная это, ты отпустил наших людей на смерть! – вскричал воин. – Почему?

– То, что я задумал, не менее опасно, – спокойно ответил Рангави. – Кроме того, мои слова ничего бы не изменили.

– Все это лишь отговорки. – Василий выругался от досады.

– Нет, – покачал головой Рангави. – Их жизни я ценю выше своей собственной и именно поэтому позволил им уйти. Так у них будет больше шансов вернуться домой…

Рангави не лгал. За его головой сейчас охотилась едва ли не половина османской армии, и он умело пользовался этим. Проносясь по тылам вражеских войск, Рангави отвлекал на себя значительные силы неприятеля, а затем бесследно исчезал, скрываясь в дремучих лесах и труднопроходимых горных ущельях. Так ему уже удавалось несколько раз спасти войска греков от окружения и снять осаду с ряда крепостей. Если теперь у него получится совершить нечто подобное, тогда Фивы, возможно, сумеют продержаться до прихода помощи из Мореи, а его отряд, преследующий султана, не попадет в ловушку, хитро расставленную турками. Но для этого нужно совершить практически невозможное…

Впрочем, раньше Рангави это вполне удавалось.

Среди людей, хорошо знавших Рангави, не нашлось бы ни одного, кто хоть на секунду усомнился в положительных качествах этого доблестного человека. Умный и дальновидный стратег, харизматичный лидер, искусный воин, он не был способен на подлость и всегда честно исполнял свой долг. Рангави никогда не стремился к собственной выгоде и сейчас, когда он спешил на помощь жителям осажденного города, отказываясь от долгожданного поединка с султаном, любой бы сказал, что это делается это из благородных побуждений. Нельзя отрицать, что все было именно так, однако существовала и иная причина торопиться на выручку Фивам, о которой Рангави не говорил никому, да и себе боялся признаться в этом.

Той теплой летней ночью они увиделись в последний раз.

– Ты уезжаешь завтра? Так скоро? – спросила Анна дрожащим голосом. Она опустила глаза, не желая, чтобы он увидел ее слезы.

– Да, – ответил Рангави. – Мы уходим на рассвете.

– Но почему ты говоришь мне об этом только сейчас? – упрекнула она. – Ты же обещал, что задержишься в Фивах до осени!

– В наши земли скоро придет война и я не могу оставаться в стороне, – тихо промолвил он, обнимая девушку за плечи. – Ты должна понять…

– Я ничего не хочу понимать! – она ловко выскользнула из его объятий и отпрянула в сторону, скрестив руки на груди. – Я устала целыми днями ждать твоего возвращения и гадать, увижу ли тебя вновь. Устала жить в страхе за твою жизнь и за наше будущее.

Помолчав, Анна добавила с мольбой в голосе:

– Почему бы сейчас тебе не остаться со мной? Хотя бы раз, прошу, не покидай меня!

Рангави и хотел, и боялся услышать от нее подобную просьбу. Впервые его чувства и желания восстали против разума и долга. Он знал, что не может остаться с ней, однако внутренний голос твердил обратное. В конце концов, почему бы и нет? Всю свою жизнь он верно служил своей стране и никогда не осмеливался просить чего-то для себя.

Неужели теперь он не может отбросить меч, завести семью, построить дом, наподобие того, в котором вырос – с небольшим садом из благоухающих цветов и оливковыми деревьями вдоль увитого плющом забора.

Ах, как маняще близка была эта мечта. И разве сам Рангави не желал ее? Разве сможет кто-нибудь осудить его за то, что он решил оставить свое беспокойное ремесло и вернуться к мирной жизни? Кто скажет, что он поступил неверно? Да и как можно понять теперь, что верно, а что нет? Наконец-то он встретил девушку, в которую без памяти влюбился и с которой желал прожить отмеренные ему годы. Так почему он снова должен уходить?

На секунду Рангави замешкался, едва не поддавшись соблазну, но затем это наваждение схлынуло, оставив лишь неприятный осадок на душе.

– Сейчас я должен идти, – вопреки желанию промолвил он. – Эта война рано или поздно закончится и тогда, я обещаю, у нас все будет по-другому.

Анна недоверчиво взглянула на него. Она хотела верить ему, но за последнее время он дарил ей столько несбыточных надежд.

– Что ж, я знаю, как это важно для тебя, – сдалась, наконец, она. – Иди туда, куда зовет тебя долг. Но чтобы ты иногда помнил обо мне…